ПРОЛОГ.
Говорят, умирать бывает страшно. Но не тогда, когда ты не успеваешь толком ничего понять, а уже — хоп — и летаешь свеженьким неупокоенным и ужасно расстроенным привиденьицем. А к тебе тянется недовольная когтистая лапища, пытаясь наглую душонку косой изловить!
Особенно если с утра ничто совершенно точно не предвещало — ну, кроме очередной “белой ведьмы в седьмом поколении”, к которой потащила коллега по работе, утверждая, что на мне сглаз. Или венец безбрачия? Вместо венца ведьма углядела попорченную добрыми людьми карму и категорически посоветовала начинать день со взноса в собственное благополучие — и её карман. Взнос пригодился бы и мне самой, а снимать венец того самого безбрачия пляской голышом в мужском коллективе… нет, ну какой-то венец там снимется с гарантией, но вот то, что это избавит “от страа-аашных событий и смертушки неминуемой” — сильно сомневаюсь. Теперь уже кажется — зря. Хотя как прикажете трактовать фразу "только Бездушному верь, раз мне не поверила. Он твоё спасение!"?
Похоже, некоторым гадалкам стоит обратиться к врачам. Такой… психологической направленности.
В свои счастливые тридцать я, Карина Витольдовна Рец, руководитель отдела тестирования в небольшом, но весьма дружном коллективе известной в городе Ай-тишной конторы никогда не думала, что могу погибнуть вот так вот по-глупому.
Нет, меня не сбила машина. Не переехал поезд или трамвай. Вообще, ни в какие дорожные катастрофы, включая крушение самолета, я никогда не ввязывалась. И маньяки мою невезучую персону обошли стороной. Все оказалось банальнее и гораздо неприятнее.
Шла домой после работы, свернула, решив, что весной не грех пройтись и переулками, и… В старой пятиэтажке кто-то ссорился. Раздавались истеричные женские крики, мужской бас, звон посуды. Умеют же люди создавать себе проблемы!
Вот в моей жизни проблем, как таковых, не было. Впрочем, как и тех, кого бы всерьез могло волновать мое состояние. Родители — обеспеченная пара, владели собственной клиникой в Германии, где уже давно проживали вместе с моими младшим братом и сестрой, а я… Ранний ребенок, нарушивший многие планы амбициозных молодых докторов. С детства воспитывалась бабушкой, пока родичи строили карьеру. Сколько таких судеб? Да тысячи.
Сейчас я ни в чем не нуждалась и своей размеренной жизнью и успешной карьерой была весьма довольна. Вот с мужчинами не складывалось, да… не любили они умных женщин, а ум свой прятать я с детства не умела и не любила. Мужчина должен быть сильнее меня, но где такого найдешь? Вот маменькин сыночек да сын маминой подруги — это пожалуйста.
Усмехнулась, цокая туфлями-лодочками по тротуару. На работу я любила одеваться строго, но стильно. И в такие вот теплые дни, когда одуряюще пахнет весной и все вокруг зеленеет, с особенным удовольствием предпочитала прогуливаться до работы и обратно пешком, благо, идти было совсем недалеко — минут двадцать медленным шагом, а то и меньше. А по дороге можно было зайти в любимую кофейню и прихватить горячего какао с пенкой и круассаном…
Наверное, я слишком замечталась. Настолько, что не успела среагировать на резкий шум сверху. Даже отшатнуться не успела. И солидная стеклянная бутыль со всей силы врезалась в затылок. Что-то неприятно хрустнуло — и меня накрыла темнота.
И вот теперь я витала над собственным бездыханным телом, с ужасом слушая приговор высокого худого врача средних лет — травма черепа и мгновенно сломавшиеся шейные позвонки. Фактически, умерла на месте.
И вместо того, чтобы завтра раздавать задачи своим тестерам и обсуждать с ними новую серию известного сериала про троны, драконов, интриги и беспощадную жажду власти, я… а что, собственно?
Что мне делать? Состояние было странным, если так уместно говорить про призрака. Заторможенным и, в то же время, лихорадочно возбуждённым. Жажда действия, желание что-то немедленно изменить не уходили.
Я пометалась по комнате, зависла под потолком, отчаянно надеясь, что стоит моргнуть — и проснусь.
Не проснулась.
Вместо этого увидела, как тело накрыли простыней, и врачи, равнодушно посетовав на то, что “такая молодая и так глупо” — удалились.
А я осталась. И, похоже, вопреки всем историям о загробной жизни стала-таки привидением. Нет, это определенно не то, чего бы хотелось!
Я задумчиво парила в воздухе, болтая ногами. Было в происходящем что-то ужасное… и забавное.
Наверное, именно то, что я в какой-то момент сильно отдалилась от собственного тела и спасло мне… странно будет сказать — жизнь. Душу? Сущность? Посмертие?
В любом случае, когда в комнате вдруг резко похолодало, и прямо посередине возникла черная воронка, из которой высунулась худая костлявая конечность, деловито шарящая в воздухе, я взвизгнула — как девчонка молоденькая, тоненько и полупридушенно.
Чужие длиннющие коготки никак не напоминали прекрасный маникюр и весьма хищно шарили в воздухе в поисках… Чего? Вот уж не думала никогда, что и душа умеет бояться! Все, о чем я в этот момент страстно мечтала — провалиться сквозь стену и стать совершенно невидимой для этого существа — но почему-то не могла отойти от тела дальше, чем на несколько шагов.
Прикрыла глаза, чувствуя, что призрачное тело трясет. Вокруг лапы начало разгораться ярко-синее сияние.
Оно ширилось, ползло, переливалось мутными прегадкими оттенками, чтобы в следующую секунду ринуться вперед — и впустую хлопнуть воздушными челюстями над телом. Как не заорала в голос? Наверное, онемела от ужаса. Хотя, кажется, что может быть страшнее ужастиков, порожденных человеческой фантазией? Чушь. Вот это вот — пробирало до дрожи меня, рациональную взрослую женщину.
Может, именно поэтому я смогла собраться с силами. Когда ужас становится всеобъемлющ — мысли обретают кристальную ясность.
Если этот монстр выберется из воронки — я исчезну окончательно, это я знала, чуяла всем существом.
Отойти от тела — невозможно. Спрятаться среди мебели? Под кушеткой? За стареньким монитором или в голых стенах? И снова нет!
А что, если… Мысль была настолько сумасшедшей, настолько необычной, что могла сработать. Растерянность мешалась со страхом и решимостью.
Я подплыла чуть ближе к телу, когда из синего провала показалась вторая когтистая конечность, держащая длинный острый серп.
— Ишь нынче душонки пошли, так и норовят обставить. Все хи-иитрыми себя мнят… — пронзительный холодный голос, лишенный всяческих эмоций, казался искусственным — как у робота. И пробирал настолько же сильно.
Мне пришлось собрать в кулак все остатки смелости, чтобы изобразить (да почти и не изображала, куда там, когда даже призрачное тело трясется) растерянность и метания.
