Миссия: «Рутина».
Задача: патрулирование.
Звезда: Глизе 1 (красный карлик).
Планета: нет.
Особые примечания: считай пятна! Звезда вспыхивает!
Раньше мы полагали, что война в космосе будет походить на воздушную. С фигурами высшего пилотажа, с красивыми заходами неприятелю в хвост, с длинными очередями из скорострельных лазеров.
А на деле все вышло иначе. Совсем иначе. Космический бой похож на подводный. Только вместо сонаров – радары, а вместо толщи воды за бортом – радиоактивная пустота. Тесные отсеки, небритый экипаж, спертый фильтрованный воздух. Многодневные походы в самый безбрежный океан, который только может существовать. А потом встреча с неприятелем. Точнее – с его эхом, с точкой на экране радара. Дуэль на расстоянии сотен и даже тысяч километров. Визуального контакта с неприятелем нет, выстрелы вслепую по показаниям приборов. И исход боя решает одно попадание. Да, единственное.
– На радаре – неизвестный корабль! Вышел из «искажения» на правом траверзе. Расстояние – четыре и пять, курс – сто тридцать пять, скорость – двенадцать.
Данные уже на мониторе. Наших в этом секторе нет, поэтому сразу объявляю боевую готовность № 2. Коротко взвывает и тут же умолкает сирена.
– «Оптики», мне нужен силуэт, – говорю негромко, а сам бросаю взгляд в иллюминатор, хотя прекрасно понимаю, что чужака мне не увидеть. За стеклом сияют звезды и серебрится хвост далекой кометы.
– Радарное излучение, – докладывают с радиолокационного поста. – Чужак светит.
Телескопы нашего КК-101 А находят корабль. На мониторе появляется сигарообразный контур. Каких-либо деталей на расстоянии, разделяющем нас, не разглядеть. Секундная паника – с первого взгляда силуэты почти всех крейсеров кажутся одинаковыми, – затем я узнаю абрисы «химеры». Одна за другой в памяти всплывают характеристики этого типа крейсеров: малотоннажные, быстроходные, легковооруженные, легкобронированные; используются в качестве разведчиков или авизо.
– Это «химера», товарищ капитан-лейтенант, – слышу в наушниках голос «оптика».
По проходу проплывает второй пилот. Он занимает кресло передо мной и надевает шлем. Первый пилот приветствует его кивком.
– Подтверждаю «химеру», – отвечаю и сразу принимаюсь командовать: – Приготовиться к включению гравитационных компенсаторов. Курс – сто десять.
Рисунок звезд в иллюминаторе меняется.
КК-101А разворачивается. Опасно подставлять клыкам «химеры» борт.
В рубку вплывает командир. Он садится в кресло через проход от меня. Деловито пристегивается ремнями, надевает гарнитуру, выводит свой пульт из ждущего режима.
– Рапорт! – требует, глядя в монитор.
– «Химера» в четырех с половиной мегаметрах. Удаляется курсом сто тридцать пять, – докладываю я.
– Боевая готовность № 1! – объявляет командир. – Штурман! Куда направляется «химера»?
– К астероидному поясу, товарищ капитан, – слышу в наушниках ответ штурмана.
– Рассчитать курс перехвата.
– Есть.
В наушниках звучит доклад из инженерной.
– Компенсаторы заряжены и готовы к запуску.
– Активировать! – приказывает командир.
Начинает расти гравитация. «Ноль-один… ноль-два… ноль-три…» – меняются цифры на центральном мониторе над носовым иллюминатором. Трюкам с гравитацией мы научились недавно, благодаря им экипажи боевых кораблей не размазывает по переборкам во время маневров на высокой скорости.
«Гравитация ноль-шесть». Цифра не меняется. Пока командир не отменит боевую готовность № 1, сила тяжести не пропадет. Во время боя лучше чувствовать под ногами палубу. И не опасаться, что тебя подбросит и перевернет от неловкого движения.
– Рельсотроны? – спрашивает командир.
– Готовы к стрельбе, – слышу я ответ.
– Штурман, курс готов? Идем за «химерой». Скорость двадцать три.
– Есть, – отвечают пилоты по очереди.
В иллюминатор заглядывает Глизе 1. Звезда темна, как венозная кровь. Звезда угрюма и непредсказуема. По количеству пятен на ее поверхности можно вычислить, когда Глизе 1 разродится очередной смертоносной вспышкой. Можно, но это не в моей компетенции. Глизе 1 уходит влево и вниз.
Включаются маршевые двигатели КК-101А. Я ощущаю вибрацию корпуса и мерный гул. Перегрузки нет, ее поглощает система гравитационной компенсации.
Мы начинаем погоню. Наш корабль быстр, но «химера» маневренней. Той еще будет драка.
– «Химера» выходит на разворот! – звучит доклад с радиолокационного.
– Видим луч лазера! – вторят «оптики».
«Химера» целится. Впрочем, это только угроза. Слишком велика дистанция между нами, чтобы дуэль началась. Но расстояние быстро тает.
– Захватить цель! – приказывает командир. – Первый и четвертый рельсотроны! Огонь!
Зачем в необитаемой звездной системе появился этот боевой корабль? Куда он направляется? Если заряд одной из наших рельсовых пушек найдет «химеру», то на ее борту не станется ни одного живого существа, которое можно было бы взять в плен и допросить. Если же «химера» достанет нас, то все эти вопросы сгинут вместе с КК-101А и его экипажем.
Я смотрю в иллюминатор и вижу, что непримечательная звездочка прямо по курсу начинает мерцать. Я полагаю, что это пляшут языки плазменно-белого пламени по пораженной «химере».
Но я ошибаюсь.
В космосе мы не слышим звуков выстрелов. Не слышим рева ракет и взрывов. Не слышим криков тех, кто просит о помощи, умирает или же торжествует.
Но нет ничего страшнее этого мерзкого свиста, с которым вырывается воздух из пробоин в корпусе твоего корабля. С лязгом захлопываются герметичные люки, в ушах трещит, давление в рубке падает. Огонь вспыхивает, но тут же гаснет.
Куска обшивки с правой стороны рубки больше нет. Искрит обнажившаяся проводка, вырывается пар из перебитых трубопроводов. Я смотрю на космос сквозь пробоину, в которой исчезли командир вместе с первым пилотом, и выступившие в какой-то миг слезы исчезают, испаряясь.
Космос пахнет горелым кремнием. Или это так пахнет звезда Глизе 1, которая снова оказывается в поле зрения.
