Река ушла. Вода еще оставалась в русле, но она отхлынула от берегов, оголив коряги на илистом дне и шершавые бронзовые тела крокодилов. Сначала отход воды не пугал ее, но теперь Нкиру всерьез обеспокоилась о судьбе племени. Раньше жизнь на берегах Реки была беззаботной и счастливой, главное следить за крокодилами, но они боялись нападать на детей, если рядом стоял хотя бы один старший. А нынче дети не могли даже добраться до мутно-желтой воды, не рискуя свалиться с крутого берега в вязкую жижу, по которой даже верткие крокодилы не решались ступать. Оттуда их невозможно будет вытащить, как ни тянись. И все же хуже прочего – неминуемая жажда. Если река продолжит уходить и дальше, вскоре от нее останется одна тонкая жилка. Земля вымирает, трава вокруг давно пожухла, а безоблачное небо не давало дождей много-много дней. Нкиру не умела считать дни, но хорошо помнила, что последний раз вода лилась с неба еще когда старый Зикимо не потерял почти весь слух.
Нкиру и сама была уже не молода, давно племя шло за ней так же, как когда-то шло за ее матерью. Так они однажды добрались до этой реки, надеясь, что отсюда им уходить не придется. Но ведь они ушли с прошлого места, значит, там тоже не стало воды или растущей на земле и деревьях пищи (а мясо племя тембо не ело). Сухой ветер гулял среди сухих трав, и многие жители уже покинули обжитые места. Только ОНИ приходили все чаще. Злые хищники, черные, как самая глухая ночь, с горящими глазами, убивающие криком. Нужно было двигаться туда, где рождается солнце, там должна была оставаться вода, ведь не высохла же она во всех краях! Солнце опускалось за горизонт, кривые высохшие деревья плавились на фоне его красного лика. Нкиру созвала племя к большому одинокому баобабу, под которым она так любила отдыхать у реки, глядя на детские игры. Старое дерево раскинуло изломанные руки с зелеными пока, но редкими листьями, вздрагивающими на знойном ветру. Тембо часто собирались тут для принятия важных решений, однако столь важных пока перед ними не вставало.
Юный и горячий Узома пытался возразить, предлагая идти вверх по реке, прогнать тех, кто там живет, и забрать их воду, но неодобрительные взгляды соплеменников и вид старших, мрачный и угрюмый, быстро закрыли ему рот.
– Мы пойдем за небесным глазом, – сказала Нкиру. – Моя бабушка говорила, что он выходит из большой воды, а потом проваливается сквозь землю. Так что идти к концу земли глупо, отправимся же к ее началу.
Они пошли, впереди нарастала ночная тьма – обиталище злых черных демонов, убивающих тембо и пожирающих их кости. Их называли шетани, старались избегать за много горизонтов, но теперь, когда мир начал умирать, шетани стало больше. Тембо уже сложно стало прятаться от них.
Сделав привал под большими деревьями, где их хуже было видно, Нкиру говорила младшим: «Всегда смотрите, чтобы шетани не подкрались к вам в темноте, днем их видно лучше, но они также опасны. Даже жестокие нгвена не столь страшны. Шетани лишает жизни криком, похожим на гавканье, его иногда слышно в ночи. Запомните этот крик до конца ваших дней и всегда убегайте, если услышите его пока еще не поздно». Дети ее слушали, однако за играми быстро забывали важные наставления. Племя шло дальше, ночью прячась в гуще кустов и деревьев, хотя их мало оставалось в саванне, а днем вставали в колонну, идя за Нкиру. Кибоко и твига, все уходили от высыхающей реки, но они разбредались в другие стороны. На горизонте в закатные часы виднелись лишь далекие тени высоких твига. Два раза Глаз прокатился по небу, жажда крепчала, и утолять ее получалось исключительно благодаря сочным листьям, не тронутым доныне тлетворной жарой.
