Копылова Глафира Петровна.
Окончила среднюю школу.с.Тесь.Красноярского края.
Была фронтовичкой с 1942 по 1945 года шоферила. Пошла добровольцем. Родилась с. Тесь ,Минусинского района.Красноярского края . Рано осталась
без родителей. Было два брата – Анатолий и Семен Мажарины.После войны вышла замуж за Копылова С.М.Родила в браке 8 детей, выростила всех.Внуков одних только 24,и правнуков.Прожила счастливую жизнь.
Писала часто и много. Стихи её читают дети ,и
взрослые.Вышел роман в мягком переплете 2018г."Дарья Рябинина"о людях сибири.Сколько души вложил автор в свой роман,не передать! Начало писание романа послевоенные годы.
"Обещание любящей женщины."
Никому я тебя не отдам
Ни на день, ни на год, ни на час.
Пусть ругают меня и бранят
По законам, какие сейчас.
Все на свете стерплю за тебя,
Все изведаю, все испытаю,
Птичкой малой взовьюсь в небеса,
Ручейком проберусь, протекая.
Никому я тебя не отдам,
Никому я отдать не мечтаю
Вдруг когда-то какая-то грубая дрянь
Отобрать у меня пожелает.
Но такой неспокойной любви,
Никогда я еще не встречала,
Хоть взлети в поднебесную высь
И падай оттуда устало.
И пока я еще молода,
Чувствую силы любовны,
Не смотрю никогда на года:
Эти мысли тяжки и греховны.
Все на свете стерплю за тебя,
Все изведаю, все испытаю,
Птичкой малой взовьюсь в небеса,
Ручейком проберусь, протекая.
Не позволю погибнуть ему,
Обласкаю любовью и силой,
Обещаю и помогу,
Что бы со мной не случилось!
Мужской ответ.
Ты – ласточка моя сизокрылая,
Ты ужасно дорогая, ты моя милая.
Я люблю тебя всегда, даже сонную,
Не покину никогда, моя законная.
Ты, как солнышко вверху
Ярко светится, ты, как звездочка в ночи,
Тихо мечешься.
Ты – ласточка моя сизокрылая,
Ты ужасно дорогая – моя милая
Я люблю тебя, люблю, любовь приметная,
Ты мечта моя, мечта, мечта заветная.
Ты – ласточка моя сизокрылая,
Для меня ты дорогая,
Моя милая!!!
Стих автора о войне."Начало"
Я помню день, когда гремело с юга,
Горел закат былого дня.
Я шла едва, державшая подруга,
Чуть посмелей, вела меня.
Она вела и умоляла: иди пожалуйста,
Уж вон народ.
Но что ты, милая, не падай,
Не падай, а иди вперед.
Разбитые колени ног и руки,
Обрызганное кровью все лицо,
Разбитая машина, только дуги,
И дуги тоже согнулись как кольцо.
Кабина смятая – в песок.
Сиденье все, как после боя,
Пружинки взвились, кто как мог.
Кто нас побил, кто нас разрушил!
И сами мы лежали на земле,
В глазах темно, в ушах все глухо,
Вдруг стало первой, светло мне.
Я поднялась, пошла, шатаясь,
Напарница пока что не в себе,
Но она тоже сразу же очнулась
И, сидя, протянула руки мне.
Пошли мы обе, и слава Богу.
Она как будто посмелей,
И тут она увидела дорогу,
И далеко вдали своих людей.
И мы брели, как сонные шатались,
Шагали молча, без дорог,
Уставшие, разбитые, мы сильно напугались,
Голова кружилась, тело ныло,
Почти что у порога мы валились с ног.
Как трудно все: и снег, и грязь и слякоть,
Глубокие воронки и металл,
Тела убитых и полуживые,
Заклятый враг нас раскидал
Навстречу нам бежали люди,
И каждый помощь предлагал,
Откуда силы шли, откуда –
Никто не видел и не знал.
И вспомнила про свой сапог,
И как-то резко распрямилась,
Что снова повалилась с ног.
И только на минутку удивилась:
Но почему она несла сапог?
Глаза мои, как тьмой закрылись,
Язык уж двигаться не мог!
Потом недолго две минуты,
Темно, темно – и сразу свет,
И снова все ко мне вернулось
Вот только памяти-то нет.
Смотрю и вижу: люди ходят,
Но вспомнить, где я, не могу
Там наши люди вокруг бродят
И смотрят на мою беду.
Меня в палатку положили,
К палатке на руках несли,
Все косточки мои застыли,
Но все равно меня спасли.
И снова я веду машину,
И снова я опять в строю
Чужой закат уж догорает,
Я Родину люблю свою!!!
Глава1.романа"Дарья Рябинина"
Павел постучал в окно своей не узнаваемо замершей
избушки,но ответа не последовало. Он немного подождал и снова постучал несколько раз.
Мороз жал, трещало и выло вокруг, с головы срывало холодную шапку, пропитанную грязью и потом. Было невыносимо зябко стоять на сухом от мороза снегу. Избушку его родную, где оставил он семью, занесло глубоким снегом.
Наконец внутри зашевелились. Павел, стоя у окна, ждал.
– Мама, кто-то стучит, чуешь? – тихо прошептал с испугом
мальчик.
Не ожидавшие в такой поздний час никого, в доме затаились,
какой-то страх враз охватил всех.
– Задуй лампу, Петенька, – почти крикнула мать сыну, – засов
скорей толкни. Кто там, поди, пьяный, лешак его принес на свет.
Петька мигом слетал в сени, шурнул железный засов, дунул в
лампу и шмыгнул на печь.
Арина весь день грустила. То ей казалось, что где-то в снегу
лежит бездыханный её Павлуша, то вот ползет с обмороженными руками по пустой степи, то с побелевшими зрачками от мороза лежит на спине и не дышит, то вдруг – винтовка примерзла к щеке её милого Паши. Весь день грустила отчего-то Арина, а тут еще такая буря : шумит кругом, воет – такая тоска! Слезы сами катились по щекам.
Лампа слабо коптилась и наконец стала гаснуть, медленно, с копотью по стеклу и гарью по дому. Железная печь давно
потухла и почернела изба, стало заметно выстывать. Стук в окно встрепенул всех,
а гул в трубе и скрежет ставней не закрытых окон наводил
такой ужас, такой страх, что дети прижались на печке к трубе, слушали страшное непонятное завывание. В трубе завывала
вьюга.По окну хлестал ветер, застывшим снегом и заметал
оконные переплеты. Незакрытый ставень нудно скрипел крючком по стене,царапал,скреб о неё.
Хотелось выть от такой страшной ночи. Думалось о ведьмах
из книг и о других страхах, а тут как нарочно кто-то стучит
окно.Повторный стук насторожил Арину: «Да кому там
вздумалось стучать в такую стужу?».
Она несмело подошла к окну и тут же отшатнулась: через замерзшие стекла двойных рам она увидела лицо, устремленное прямо на неё.За окном стоял большой,грузный человек с замороженными усами и побелевшими бровями.
Арина упала на лавку, протянутую вдоль стены, руки и ноги её
мелко затряслись от испуга.
– Матушки, что же это такое, кто там стоит, кому надо нас
пугать ? Но в это время Петенька как раз догадался, иль
сильно за мать испугался, что ни с того ни с сего вдруг упала она, – быстро засветил огонь. В комнате потеплело, стало уютнее и совсем не страшно. Он услышал, как кто-то зовет
его : – Петюнька, сынок, открой, – и в окне снова показалось
лицо никогда не забываемое лицо Павла, отца родного, дорогого для них человека.
– Тятька-а! – что есть силы закричал Петька, – тятька, мама,
наш тятька, – сам, босой, стрелой кинулся в сени срывать
засов и пустить отца, совсем закоченевшего, в избу.
Арина хотела встать, но ноги снова подкосились, и она
рухнула на лавку. Петька мигом вылетел из избы, распахнул дверь и повис на шее отца в замороженном шинели,
с льдинками на усах.
