Люди и твари принадлежат к разным породам, а лисы находятся где-то посередине. У живых и мертвых пути различны, лисьи пути лежат где-то между ними. Бессмертные и оборотни идут разными дорогами, а лисы между ними. Поэтому можно сказать, что встреча с лисой – событие удивительное, но можно сказать и так, что встреча с лисой – дело обычное.
Цзи Юнь (XVIII в.)
Во всемирной паутине много обсуждают творчество великого еврокитайского гуманиста (сокращенно – ВЕКГ). Имперская идея и евразийское движение, проблемы подлинности текста «Слова о полку Игореве» и категории буддийской культуры, альтернативная история и религиозный синкретизм…
Религиозный синкретизм и возможность «мирного сосуществования» буддизма, христианства и ислама вызывают у читателей больше всего сомнений. Но ведь ван Зайчик, как и Конфуций, не выдумывает, но только передает: «три учения» (конфуцианство, буддизм и даосизм) давно объединены в Китае в непротиворечивое целое, в первую очередь на уровне повседневной жизни. В Срединной империи большинство религий тесно взаимодействуют друг с другом, и исповедание одной их них не исключает участия в другой. Разделение происходит по принципу функциональности: для свадьбы удобен конфуцианский обряд, гадать лучше по «И цзину», похороны нужно проводить по буддийским правилам и так далее. Китайская религиозность предполагает самостоятельность человека в деле спасения, возможность выбора пути и способа обретения освобождения.
В Ордуси – с ее многообразием конфессий и этносов – различные религии успешно сосуществуют в рамках конфуцианского учения о цзюньцзы («благородном муже»). Иными словами, буддистом можешь ты не быть, но благородным мужем стать обязан. Конфуцианская мораль порождает необходимую вертикаль человеческой жизни: путь нравственного самоусовершенствования, необязательно вырастающего на религиозной почве. «Благородным мужем» может стать и христианин, и буддист, и мусульманин, и иудей, и совершенный атеист. В жизни Ордуси определяющей является именно этическая составляющая. Религия определяет способ личного спасения, учение Конфуция (особенно XXII глава) определяет нормы межличностного общения. Ведь известно, что невозможно спастись самому, не думая о других людях.
Взаимовлияние религиозных элементов создает удивительные ситуации. Так, домовые, лешие, овинники, гуменники, полевики и прочие персонажи русских народных верований служат под началом тудишэня – духа-покровителя местности, с давних времен надзирающего за порядком на вверенных ему территориях в Китае, – и это также относится к области религиозного синкретизма. Часто тудишэнями становились чиновники, прославившиеся при жизни высокой нравственностью и многими добродетелями. По сути потусторонний мир и его «администрация» организованы на манер мира людей и обладают такой же сложной бюрократической системой управления. На поклон к тудишэню идут провинившийся леший, недосмотревший за хозяйством домовой, замеченная в несообразном поведении лисица-оборотень…
Говорят: китайщина… Нам сие негоже, это нам не урок и не образец. Однако многовековое успешное существование китайской государственности, оплодотворенной конфуцианскими идеями (напомню, что конфуцианство – не религия, а этико-философское учение), в очередной раз доказывает неиссякаемую глубину культуры как силы, направляющей развитие общества. Храмы Конфуция в Ордуси не отменяют храмов православных, или иных, и не затеняют их. Они нужны для другого – чтобы человек не забыл, что он существо общественное, живущее рядом с другими людьми, и что совместная жизнь (в семье ли, на службе ли, где бы то ни было) должна быть сообразна.
И поэтому «Дело лис-оборотней» – самый китайский роман Хольма ван Зайчика.
Лиса-оборотень – традиционный персонах китайских народных верований и излюбленная героиня старинных китайских повестей. Лисье омрачение, лисий морок напрямую связаны с любовным наваждением, с женскими чарами. Естество лисы и естество женщины – исполнены равной тайны, но поскольку лиса дошла в ars amandi до пределов, положенных живому существу, и превозмогла эти пределы, то, познав лису, можно познать саму любовь.
Почти все в романе ван Зайчика описано в согласии с добрыми старыми китайскими верованиями: и чудесное появление девятихвостой лисы, и рождений лисой мальчика мужеска пола, и любовная связь Богдана с лисицей, и ответственность, которую лисица несет за эту связь… Почти все так, как в настоящей Срединной империи, с одним маленьким исключением – это ведь ордусские лисы. Они не менее людей озабочены этическими проблемами и вопросами нравственного самоусовершенствования.
Китайский многоученый книжник написал: «Те, кто занимается тренировкой и дисциплинирует себя, подобны людям, обретающим славу путем накопления знаний; те же, кто чарами завлекает людей, подобны тем, кто добивается успеха наилегчайшими способами. Но для того, чтобы гулять по островам бессмертных или воспарить в Небеса, необходимо совершенствовать себя. Те, кто завлекает с помощью чар, причиняют много вреда и часто нарушают небесные законы».
О ком это сказано – о людях, о лисах ли?..
