В одной деревеньке жила вдовая Анисья со своим сыном Ваняткой. Отца-то у них германцы убили на второй год войны, лежит похоронка в сером конверте в буфете за чайничком. Глаза от неё отводит Ванятка.
Бедно живут, едят надоевшие постные щи, да картошку варёную. Ванятка жерлицы на Волге ставит, попадется карась или ёрш – ушицей побалуются.
Встал утром раненько Ванятка, набросил старый батькин пиджак, и на Волгу побежал жерлицы проверять, которые вечером поставил. Подтянул леску из конского волоса, а там сом попался! Обрадовался Ванятка, рыбину рассматривает. Большой сом, глаза умные, человеческие.
– Ванятка, а Ванятка!
Оглядывается Ваня, понять не может кто его зовёт.
– Экий ты глупый, сюда смотри!
Девка из воды выглядывает. Голову высунула, рукой машет. Красивая девка, глаза зелёные, не видел её раньше Ванятка.
– А ты кто? Я тебя не видел никогда.
– Отдай мне сома, Ваня.
– Хитрая! Мамка пожарит или уху сварит, я у неё один кормилец остался.
– А если я тебе за него сахару дам?
Даже рот открыл Ванятка. Сахар пропал из лавки уже давно, да и купить его не на что, если вдруг бы сахар и появился у лавочника Ульяна Петровича.
– Нет у тебя сахара.
Девка засмеялась заливисто:
– Это верно! Отдай мне сома просто так, это мой любимый сом! – а сама смеётся, зубы белые скалит.
Почесал маковку Ваня и сказал мрачно:
– Забирай.
Девка свистнула, сом подпрыгнул на Ваниных руках и сиганул в воду. Подплыл к красавице, ластится, как кошка.
– А ты чего из воды не выходишь?
– А вот ты уйдешь, тогда и выйду, – опять смеётся девка.
Засобирался парнишка домой, рукой махнул и пошёл в деревню.
– Погоди, Ванятка! В сенях мешок гороховой муки у вас лежит, забыла про него мамка-то. Иди, дома тебя заждались!
Ваня бежал домой и думал, что наврала девка про муку, откуда ей там быть? А было бы здорово поесть горохового киселя!
Дома Анисья удивленно смотрела на большой куль с гороховой мукой, найденный в сенцах, и мешочек твердого, как камень, сахару.
– Откель взялось такое богатство? Не лавочник ли удружил, дай ему бог здоровья?
Пили чай с сахаром вприкуску, наевшись киселя. Мамка радостная и раскрасневшаяся благодарила Ульяна Петровича, а Ванятка про девку помалкивал. А то придумает мамка невесть что, на речку не пустит. А девка эта племянница дяди Прохора из Питера, Яшка дружок сам видел, как она на тройке приехала с сундуком всякого добра, лопни глаза, если вру!
С тех пор жерлицы у Ванятки пустыми не бывали. У других – когда как, а Ванятка всегда с уловом.
Если бы Ваньку и Яшку спросили где находится рай, то они ответили бы, что в лавке Ульяна Петровича. Какие сказочные богатства там хранились! На полу стояли мешки с сахаром, крупой, мукой, бочки с селёдкой. На полках ящики с пряниками, орехами, банки с леденцами, целые связки кренделей, свежий пеклеванный хлеб с изюмом – любимое лакомство Вани.
Раз Яшка Сапог и Ванятка заметили, что соседская курица яйцо снесла под чужим амбаром, вытащили яйцо и обменяли у Ульяна Петровича на стакан семечек.
Устроились удобно на траве, щёлкали семечки и болтали.
– Я слышал, как Санька Нытик рассказывал, что Ульян Петрович у чёрта неразменный рубль выторговал, потому он такой богатый, – сказал Яшка, плюясь шелухой.
– А что за рубль?
– Ну, это такой рубль, который завсегда у тебя остаётся. Хочешь купить кренделей, отдаёшь неразменный рубль, а он опять целенький в кармане!
– Вот бы нам с тобой такой рубль заиметь! – размечтался Ванятка.
– Да… Я бы сапоги с подковами купил.
– А я бы… я бы ружье. Здорово было бы!
– Не так просто его заиметь. Слушай, что Санька говорил…
Открыл Ульян Петрович лавку в селе. Товару закупил много, а торговал плохо. Кто-то подсказал ему как разбогатеть можно, получив неразменный рубль. В ночь на Рождество надо встать на перекрёстке и продавать чёрную кошку. Придёт нечистый и будет торговаться, просить нужно только рубль, он и будет неразменным.
Изловил лавочник чёрную без пятен кошку, и в рождественскую ночь пошёл на перекрёсток, одна дорога которого на кладбище вела. Встал на перекрёстке, кошку придавил, чтобы она замяукала, глаза зажмурил и ждёт, сам от страха трясётся.
Вдруг слышит, как рядом нечистый копытами цокает. Сердце у Ульяна в пятки ушло, сбежать бы рад, да словно к земле прирос.
– Продаёшь кошку? – захихикала нечистая сила.
– Продаю, – мямлит Ульян.
– Сколько просишь?
– Рубль.
– Всего-то? Я даю тебе сто. Отдай кошку – и по рукам.
– Нет, мне рубль нужен, – упорствует Ульян.
И так и эдак склоняет его нечистый продать кошку не за рубль, уже мешок денег предлагает…Но Ульян-то знает, что больше рубля нельзя брать, и на своём стоит. Нечистый, слышь, вьётся вокруг, хвостом задевает, в ухо хрюкает. Где-то в лесу волки завыли, совы заухали. Ульян чуть штаны не обмочил.
Вдоволь помучив лавочника, нечистый согласился обменять рубль на кошку. Получил Ульян Петрович монету и поспешил домой, а то вдруг передумает нечистый.
На вид рубль оказался обычным, как и все серебряные рубли. Лавочник решил проверить силу монеты, позвал жену в лавку:
– Обслужи-ка ты меня, Ефросинья, будто перед тобой сам генерал! – И рубль достаёт.
– Ты спятил что ли, Ульян? Сам у себя товар покупать будешь?
– Делай что говорю. Взвесь мне фунт кренделей, два фунта пряников и ландрину фунт.
Расплатился неразменным рублём, сунул трясучую руку в карман, а рублик снова там. На радостях вышел на улицу и стал раздавать пряники и конфеты мужикам и бабам, возвращавшимся со всенощной службы.
Зажил хорошо, двухэтажный дом с лавкой построил в хорошем месте. Стал солидным, раздался вширь, завёл работника, чтобы за скотиной ходил.
– Как думаешь, Яша, а у Ульян Петровича ещё есть этот рубль? – спросил Ваня.
– Санька Нытик говорил, что потерял его лавочник. Весной решил путь срезать и провалился под лёд, хорошо, что бакенщик увидел, спас его. А рубль утонул. Ульян его за пазухой в кошеле носил, хвать – а нет кошеля.
– Давай поныряем, вдруг найдём?
– Да где там… Нам с тобой хотя бы самый обычный рублик получить на Казанскую.
– У меня двадцать копеек есть, мамка ещё обещала на праздник. И тебе отец даст, он добрый, – заверил Яшку приятель. – Айда на речку купаться!
Вдоволь наплававшись они отдыхают на горячем песке. Скоро Казанская, светлый праздник!
