Яна открыла дверь подъезда и потянула кожаный поводок на себя. Трехлетний пес, немецкая овчарка Шерхан, недовольно фыркнул и продолжил изучать зеленую траву возле старой лавочки, не обращая внимания на требования хозяйки. Яна еще два раза настойчиво дернула поводок и позвала: «Шерхи, домой, достаточно прогулок на сегодня!» Пес вопросительно взглянул на нее и нехотя поплелся вслед за своей хозяйкой. В приятной прохладе подъезда девушка и собака отдышались после часового пребывания на палящем солнце июня и направились к почтовым ящикам. Шерхан послушно ждал Яну, пока та привычным движением рук извлекала из узкого кармана брюк ключи, потом долго возилась с замком и рассматривала свежую городскую газету. На восьмом этаже хлопнули двери лифта, и кабина медленно начала движение вниз. Яна еще стояла возле почтовых ящиков, расслабив левую руку, в которой был поводок, когда лифт, издав странный писклявый звук, остановился на первом этаже и открыл свои изрисованные фломастером двери. Полная пожилая женщина сделала два шага вперед, не поднимая глаз. Шерхан напрягся и бросился к ней. Она, как по команде, подняла руки вверх и завизжала. Шерхан залаял, испугавшись ее визга.
– Шерхи, нельзя, ко мне, ты испугал тетю! – рванула на себя поводок Яна.
– Какая я тебе тетя, убери свою псину, напугал и слюной всю обувь измазал! Как же вы надоели со своим волкодавом, весь подъезд в страхе держите! – злилась женщина, спрятавшись в кабине лифта. Одной рукой она держала его двери, другой размахивала сумкой, пытаясь ударить пса по морде.
– Да что его бояться?! Он не кусается! Всего-то хотел вас обнюхать!
– Вот домой его к себе веди и пусть там что хочет, то и нюхает. Ходят здесь они, шерсть разбрасывают!
Настроение Яны резко испортилось. Она подняла глаза на лестницу, которая была пуста, и быстро, чтобы никого из соседей больше не встретить на своем пути, пошла по ступеням в сопровождении тяжело дышащего Шерхана. Пожилая женщина стояла на первом этаже и продолжала ругаться то на Яну, то на пса, то на засуху. Когда Яна с мужем Дмитрием год назад покупали однокомнатную квартиру на третьем этаже этого девятиэтажного дома, председатель, красивый стройный мужчина с легкой сединой в волосах, весело сообщил: «Ох, ребята, повезло вам, квартира чудесная, а соседи и вовсе замечательные люди! Тихие, спокойные, главное – отзывчивые! Слышимость в доме, конечно, сильная, любой шорох, словно у тебя в квартире, но это не беда, когда вокруг понимающие люди. Сосед сверху – совсем чудо! Не видно и не слышно! Живите и радуйтесь!» Яна быстро шла по ступеням и печально думала о соседях: «Может, конечно, соседи – люди и отзывчивые, но вот животных терпеть точно не могут!» Яна взглянула на своего пса. Широкая спина, чепрачный окрас, блестящая шерсть, умный взгляд! Как его можно бояться?! Яна остановилась, присела на корточки перед Шерханом и поцеловала его прямо в нос. Шерхан зажмурился и лизнул Яну в ответ.
Когда Яна поравнялась с дверью своей квартиры, дама на первом этаже во весь голос причитала и грозила оторвать руки соседским детям, изрисовавшим фломастерами новенький лифт. Яна позвенела ключами, отстегнула поводок и распахнула дверь квартиры. Шерхан нетерпеливо толкнул ее мордой и проскользнул в маленькую темную прихожую. «Сейчас помчится на кухню пить воду! – подумала Яна. – Нужно наполнить миску до краев, такая жара! Пес еле живой!» Яна вошла вслед за собакой. Грохот музыки ударил по ушам. Яна вздохнула и посмотрела на белый потолок. «Вторую неделю у соседа сверху праздник, а прежде гробовая тишина стояла!» Почти год они с мужем даже не знали, как сосед выглядит, но недавно на собрании домовладельцев им представилась возможность познакомиться. Звали соседа Валерий. На вид ему было не больше сорока лет. Приятный мужчина, слегка полный и очень опрятный. Он протянул руку мужу Дмитрию и улыбнулся. Яна слушала речь председателя о необходимости ремонта старой крыши дома, а муж беседовал с соседом. Когда они вернулись в свою квартиру, Дима показал большой палец: «Вот такой мужик! Тихоня! Замечательный сосед, лучшего нам с тобой никогда не отыскать! Работает таксистом, днями пропадает на работе, семьи нет! Так что, дорогая, ты можешь жить спокойно и заниматься своими проектами!» Яна обрадовано вздохнула. Прежде они с мужем снимали небольшую комнату в заводском общежитии. Шум, музыка, крик детей сводили Яну с ума. Она мечтала о тихом уютном гнездышке, где ничто не будет отвлекать от работы. Работала Яна чаще всего дома, если ее присутствие не требовалось на объекте заказчика. Она была ландшафтным дизайнером, и, получив какой-нибудь интересный заказ, могла часами сидеть над эскизами клумб, планировкой загородных участков и проектами детских площадок. Вот и сейчас ей необходимо сдать эскизы огромной ковровой клумбы, которую несколько дней назад заказал один роскошный санаторий, да еще объехать все городские питомники, чтобы приобрести для него декоративные кустарники, а сосед, как назло, вторую неделю гуляет.
Яна набрала полную миску воды для Шерхана. Пес успел утолить жажду и расположиться в лоджии. Яна потрогала аккуратно его нос, теплые уши и направилась к своему письменному столу. На его поверхности лежали карандаши, ручки, линейки, планы. Если бы Дима сейчас был рядом, он непременно помог бы ей с работой. Но муж – инженер-конструктор уехал в командировку по области, на строительство объектов – каких-то коровников, а Яна решала вои сложные задачи одна, пытаясь придумать оптимальную для санатория схему посадки цветов. Яна склонилась над эскизами: «Какие же тона для клумбы лучше выбрать? Если желтый, значит, хорошо будет смотреться фуксия, ауреа, седум акре, а потом разбавить все светло-зелеными и серебристо-белыми тонами – арабисами, сантолиной, еще неплохо использовать многолетники для скромного дополнения – папоротники, примулу, лаванду!» Этажом выше послышалась странная возня. Музыка не прекращалась. Яна рассердилась: «Да что же это такое?! Вот тебе и тихоня! Может, у соседа праздник, гости, большое событие в жизни, а может, он женился?!» Яна оторвала глаза от эскизов, потянулась и прошла на лоджию. Ее она обожала. Витражные стекла, мягкие полутона, цветы. Но еще больше лоджия нравилась Яне тем, что стоя на ней, весь двор был как на ладони. Под окнами – плакучая ива, а чуть дальше, за детской площадкой – пивной бар. Вот его Яна терпеть не могла. Каждый день к восьми утра на потрескавшихся ступенях бара собираются люди. Их внешность пугала Яну. Синие лица, распухшие красные руки, шатающиеся походки. Сначала они тихо стоят в ожидании открытия заведения, а потом, спустя всего каких-то сорок минут, начинают кричать, драться и петь песни. Все эти люди – местные алкоголики, среди которых только две женщины. Одну Яна знала хорошо. Она жила в соседнем подъезде и выпивала на пенсию своей престарелой матери. Звали ее Викуля. Викуля часто была сильно пьяна. Ее выворачивало наизнанку возле ступеней бара, потом она ложилась на асфальт и размахивала руками, показывая звездочку. Ее мать выбегала из дома и тянула дочку на своих плечах к подъезду. Викуля бранилась, называла прохожих «собаками» и исполняла матерные стишки. К ней все давно привыкли. Вторая – совсем молоденькая девушка, раньше Яна ее не видела, она появилась возле бара в начале мая и прибилась к местным алкоголикам. Когда Яна прогуливалась с Шерханом возле детской площадки, слышала, как дворовые мальчишки зовут эту девушку Танькой-бродяжкой, или Танькой-наркоманкой. Яне стало интересно и она начала потихоньку следить за баром, его обитателями и Танькой. Рано утром Яна выходила во двор в сопровождении своего лохматого друга, пересекала пустую детскую площадку и приближалась к бару. Возле кустов сирени она останавливалась и давала Шерхану команду: «Гулять!» Пока пес наблюдал за птицами и бездомными котами, Яна наблюдала за баром и Танькой. Девушка была странная. Маленького роста, очень худая и какая-то жалкая. У нее никогда не было денег на выпивку и она постоянно просила у завсегдатаев пивного заведения хотя бы глоточек, те злились на нее и прогоняли со ступеней, она отходила ненадолго и снова возвращалась. Однажды Викуля пила разливное пиво из пластикового стаканчика. Потом полезла в кармин за спичками, оставив свой стаканчик без присмотра. Танька тут же подбежала к нему и, сделав глубокий вдох, опустошила. Викуля, рассерженная столь нахальным поведением, ударила Таньку в глаз. Когда вечером компания собутыльников расходилась по домам, Танька неизменно оставалась на серых ступенях, она или сидела на них, или шла на лавочку, что была неподалеку, и там спала всю ночь, подтянув к груди острые колени. Одежда ее была грязной и порванной – старые джинсы, майка и тряпичные тапочки. В середине мая шли сильные дожди, а несчастная Танька стояла как солдатик на своих серых ступенях. Яне было жаль ее. Эта жалость появилась в тот день, когда Танька подошла к ней во время прогулки с Шерханом. Яна рассматривала облака в небе, приложив ладонь к глазам, и не заметила, как в их сторону движется фигурка. Когда Яна посмотрела перед собой, то было слишком поздно. Тонкая рука Таньки направлялась к голове Шерхана. «Ой, какая собачка!» – приговаривала она. Шерхан поднял глаза на Яну, потом на Таньку и с силой рванул к ней, оберегая свою хозяйку. В два счета Танькина рука оказалась в плену острых клыков. Танька завизжала. А Яна, как во сне, рассматривала ее руки в синих дорожках от уколов, а потом небесного цвета испуганные глаза. На вид – не больше двадцати лет. С тех пор Танька к ним больше не подходила, а Яна начала испытывать к ней жалость и сострадание.
