Больше всего на свете Дэвид боялся, когда отец прилетал с задания. Он мог быть злым или добрым, избитым или молчуном, но он был, и дома становилось тесно. Еще отец любил сад, который посадил его дед. По-хорошему – вывезти все это на дрова и проблем бы не было. Но для отца это была идея-фикс. Он не мог оторваться от этих деревьев и этих корней и заставлял Дэвида ухаживать за садом. Дэвид учился в 9 классе. Пришла пора выбирать специальность, но он не знал, что он хочет. Не мог же он сказать отцу – я хочу, чтобы ты заткнулся. Надоели твои вечные повстанцы, интриги, уроки, спорт. Хотелось бы просто нормально отдохнуть. Он услышал, как во дворе шлепнулся флаер. Значит отец был в плохом настроении. Он уткнулся в планшет, потом все-таки решив выйти. Отец срывал с себя окровавленную амуницию.
– Привет, пап – тихо сказал он.
– Тарелку за собой помыть не мог? И Нолан ударил сына, потом еще и еще. Остановился, когда пелена прошла перед глазами. И он увидел лужу крови и своего ребенка.
Для Дэвида все остальное было как стоп-кадр. Отец ударил по лицу, потом бил ногами, несколько раз он запомнил. Потом, схватив за волосы, бил головой о стенку, потом была боль в груди. Потом его куда-то укладывали, трогали тело, он почти ничего не чувствовал. Потом его куда-то возили, он не знал, и проснулся тогда, когда ему разрешили проснуться. Он быстро осмотрелся. Больница для бедных, комната на четверых. Сразу нахлынула боль. Он застонал и закрыл глаза. Боль потихоньку исчезала, и он заснул опять.
Нолан сидел дома у Джеффри, своего начальника. Напиваться по новой не имело смысла. Содеянного не исправишь.
– Что на тебя нашло? – в сотый раз спрашивал Джеффри.
– Не знаю – сотый раз отвечал Нолан. – Просто он не понимает и понимать не хочет.
– Он еще ребенок, чего ты к нему привязался?
– Не такой уж он ребенок.
– Он месяц лежит в больнице, ты хоть представляешь, что наделал?
– Представляю. Все испортил.
– Что с тобой?
– Не знаю. Наверное, устал от такой жизни. Ведь эти повстанцы – как тараканы, новые технологии, в которых мы не успеваем разбираться, постоянно проблемы.
– Что он тебе сказал?
– Ничего. Тарелку за собой не убрал. Это был край. Пока я стараюсь, чтобы он жил в своем доме, учился в хорошей школе, из шкуры вылажу, чтоб он был лучше других, даже не уберет за собой, в мое отсутствие даже дерево не польет.
– Понятно. Пойдешь к нашему психологу. Вам потом еще жить вместе.
– Я не уверен, что смогу.
– Что? Поход к психологу или проживание вместе? До 18 лет это твоя обязанность.
– Хм… я хотел спросить – я его сильно… того…
– Посильнее, чем повстанцев. Карту можешь у врача посмотреть, да и вообще зайти. Кости срослись, шрамы вроде тоже. Но ты ему внутренности отбил, со знанием дела и голову. Врачи боятся, что зрение может упасть и гемодиализ пожизненно.
Нолан закусил себе пальцы, чтобы не заорать.
– Что я могу еще сделать?
– Ничего. Разве что помириться. Больница непрезентабельная, но оборудована лучшей техникой. Внутри выглядит не лучшим образом, но лечение он получает по высшему уровню, хотя, может быть и не так гламурно, как тебе казалось – палата на одного, медсестры в коротких халатах и без белья и подобное.
– Я понял, куда ты его засунул.
– Тут надо в Японии помочь. Разберешься?
– Да. Мне на него посмотреть можно?
– Можно.
Дэвид проснулся от того, что его кто-то держал за руку. Он вздрогнул, попытался рассмотреть человека и поняв, что это отец, вздрогнул опять. Отец гладил его руку.
– Зажила, как новая – все, что нашелся сказать Нолан.
Дэвид, забрал свою руку и засунул под одеяло.
– Ты меня видишь?
– С трудом
– Приеду – ласик сделаем.
– Ты надолго?
– Не знаю, как получится. Что-нибудь привезти?
– Нет.
– Дэйв, Дэви, послушай меня – я сорвался. Прости меня. Не сейчас, когда-нибудь, может быть. Я согласился сходить к нашему психологу. Не надо меня бояться. Я… я не знаю, что на меня нашло. Прости, если сможешь.
– Ты куда меня засунул?
– Это не элитный госпиталь, но среди них – лучший. Он погладил сына по голове – Если хочешь, можешь дальше отращивать.
– Чтоб удобней бить было?
– Нет. Потому что ты красивый мальчик. Не решил еще куда пойдешь работать?
– Нет, если вообще куда-нибудь возьмут.
– Выздоровеешь, потом поговорим. Нолан взглянул на часы – мне пора. До встречи. Он наклонился и быстро поцеловал сына в щеку и вышел.
С соседней кровати раздался благоговейный голос
– Пацан, ты хоть знаешь, кто это был?
– Да – это мой отец. А теперь заткнись.
Выбор был небольшой. Покончить с собой или сбежать. Куда бежать и как, он имел смутное представление. Покончить с собой было проще и надежнее, но он бы хотел еще немного пожить. Отца убить, вот эту идею я и обдумаю – подумал про себя Дэйв, пытаясь повернуться на бок. Через 2 недели, начав потихоньку ходить, он пошел в библиотеку и очень заинтересовался садоводством. Когда спрашивали, где болит, он всегда отвечал – внутри. Душа тоже входила в этот список. Как отец и обещал, ему восстановили зрение, после этого он стал замечать, что цвета стали какие-то другие, он стал различать больше, чем видят обычные люди, пытался рисовать, хотя и не умел, рисунки тут же разбирали. Просили подобрать краску к комнате и цвет мебели и постельного белья. Ему это не составляло труда. Врач попросил нарисовать несколько картин в стиле штрихов синего и зеленых цветов, он сделал. Получил за это реальные деньги, к нему стали обращаться за консультацией. По крайней мере – не кусты подстригать – подумал он, и включился в работу. Отец забирал его худого и довольного. Отец принял это на свой счет, как он ошибался! Вечером Нолан накупил разных вкусностей, и позвал сына. Дэвид вышел осторожно, но увидев, что убивать его сразу не собираются, сел за стол. Отец рассказывал новости, расспрашивал про его жизнь, рассказал про новую пассию, которая живет в Италии, и они к ней обязательно слетают. Посмотрел работы сына, и сказал
– Я в этом нихрена не понимаю, но если люди платят за это деньги – рисуй.
Тогда Дейв намекнул ему, что не плохо бы немного денег, на краски и прочий материал.
Отец дал ему кредитку. Потом доставал подарки. Косметику для подростков и набор для волос.
– Давай только придумаешь форму, как тебя подстричь немного, а потом будешь отращивать, как захочешь.
– А меня в школу пустят? – с сарказмом спросил Дэвид.
– Пустят. Скажешь, что приписан к разведке, а куда – не их собачье дело, если что – я разберусь.
– Пап, я даже 9-й класс не кончил.
– Ну и что? Оценки у тебя были хорошие, такие и поставят. Просто следующее время – будет время выбора профессии.
