Услышав звон ключей, Катя схватила коробку и выскочила в подъезд.
– Здравствуйте! А я ваша новая соседка, это для вас! Приходите вечером ко мне на чай!
Женщина нервно затеребила сумку, отыскивая ключи, и стремительно скрылась за дверью.
Всю неделю после переезда Катя пыталась познакомиться с кем-нибудь – и никто не откликался на просьбу. Местные жители были пугливы и по лестницам не шли, а бежали. На простое «Здравствуйте» эти люди отвечали тем, что прятались за дверями своих квартир, шумно щёлкая задвижками и замками.
Однажды Катя набралась духа и позвонила в соседнюю дверь. Она видела, что кто-то смотрит на неё через глазок; расхрабрившись, она стукнула ещё раз и крикнула:
– Я знаю, что вы там. Не бойтесь меня, я ваша соседка и просто хочу познакомиться!
Свет в глазке исчез, но стоящего выдавало шумное дыхание.
А сегодня ей повезло. Та дверь, за которой только что скрылась женщина в старомодном платье, раскрылась. Вытянутое, лисье личико показалось из проёма и писклявым голосом спросило:
– Вы мне?
– Вам, тут же больше нет никого.
– И это мне? – она хитро кивнула на торт.
– Конечно, – ещё более растерянно отозвалась Катя.
Ей предложили войти и даже налили чай, но он отдавал то ли гнильцой, то ли ржавчиной. Даже торт, к удивлению и стыду Кати, оказался с душком.
– Наверно, просроченный, – разочарованно произнесла она и принялась расправлять смявшуюся этикетку, чтобы выяснить, так ли это.
– Оставьте, милая, – хозяйка накрыла руки девушки ледяной ладонью. – Торт нормальный и чай тоже. Через несколько дней вы привыкнете.
– А вы получили документы? – ранним утром лисье личико заполнило собой всю лестничную клетку, которую заспанная Катя могла разглядеть в глазок. – Вам звонили?
– Кто?
– Впустите меня – я объясню, – бескровные губы открыли ровный ряд остреньких зубов, которые скорее могли принадлежать хищному зверьку, чем человеку.
«В конце концов, она – единственная в этом доме, кто познакомился со мной», – посомневавшись, решила девушка и открыла.
Пахнуло уже знакомой гнильцой вперемешку с запахом ржавого железа. В руках у гостьи был свежеиспечённый пирог. Кажется, с вишней. Он выглядел аппетитно – румяный, чуть коричневый по краям, обрамлённый искусными завитушками сливочного крема. Но гадкий запах начисто перебивал желание съесть хотя бы кусочек.
– Мы с вами так и не познакомились. Меня Катя зовут. А вас?
– Надежда, – она протянула холодную, чуть влажную ладонь.
– Вы что-то спрашивали про документы.
– Вам должны были звонить. Звонили?
– Кто? – Катя скрестила руки на груди, решив, что новая знакомая не в своём уме.
Соседка не ответила и направилась внутрь квартиры, как будто была у себя дома.
Кате перехватило дыхание от ярости. Она собралась было выставить наглую лису за дверь, как вдруг зазвонил телефон.
– Это они, – с благоговением прошептала Надежда. – Ответьте на звонок. Всё равно не отстанут.
– Да! – рявкнула Катя в трубку.
Безжизненный голос, обладатель которого казался то женщиной, то мужчиной, монотонно забубнил, глотая половину звуков:
– Вы длжны прити сдня к нцати дцати в здание на улце мшнсритлей чтр а. Взмте с сбй пспрт и свдтство. Вс бдт ждать в кбнте всмдсят всемь. До свидня.
– Что? – спросила Катя, но на том конце уже бросили трубку.
Она хотела перезвонить, но номер не определился.
– Кто это? – крикнула напуганная девушка соседке.
– Они, – благоговейно улыбаясь, ответила Надежда. – Я вас провожу. Во сколько они вас ждут?
– Какие ещё они? Что происходит?
– Домоуправляющая компания, – тихонько, так, что Катя едва могла расслышать, ответила Надежда. – Им нужно зарегистрировать вас. Когда они просили прийти?
– В одиннадцать двадцать, кажется, – задумалась Катя и безуспешно попыталась вспомнить, чтобы хоть кого-то из её знакомых вызывали в домоуправление для регистрации. – Они что-то сказали про какое-то свидетельство. Чтобы я его взяла.
– А у вас оно есть? В смысле ваше.
– Моё?
– Выписанное на ваше имя.
Всё это здорово смахивало на дурную шутку. Может, в этом доме принято разыгрывать новичков? А по адресу Машиностроителей, 4А проходит посвящение в новые жильцы?
– Я зайду за вами в десять тридцать, будьте готовы.
Надежда резко развернулась и пошла к себе, а на Катю снова пахнуло горечью и гнилью. Хотя в этот раз запах был едва уловим. Ей даже показалось, что она его придумала.
– Свидетельство! – грозно потребовала толстая тётка по ту сторону окна.
– Какое?
– Ваше!
– У меня нет такого, – пискнула Катя.
– Тогда в кабинет сто семнадцать! Отдадите им это, – тётка, ни разу так и не взглянув на посетительницу, швырнула в лоток для документов жёлтый листок с круглым коричневым следом от кружки.
Бумажка упала на пол и закрутилась между людей, подхваченная сквозняком. Катя бежала за ней, а люди как будто специально наступали на листок и не давали ей пройти – и он в конце концов потерялся.
– Я только спросить, – Катя попыталась втиснуться между окошком регистратуры и плюгавеньким мужичком, который что-то робко объяснял крикливой толстой тётке за окном.
Волна возмущения прокатилась по очереди, и Катю откинуло в самый конец. Обречённо она простояла ещё час, проклиная домоуправляющую компанию, которая занимается не пойми чем вместо того, чтобы организовать ремонт в подъезде или сделать парковку для велосипедов. Эти велосипеды дружной горой – штук по пять-шесть – каждый день лежали на первом этаже в подъезде, пристёгнутые к батарее, и мешали пройти к почтовым ящикам.
На часах было уже одиннадцать сорок пять, и ни в какой кабинет номер восемьдесят восемь Катя не успевала. Наконец, очередь рассосалась, и в окошке вновь возникла толстая дама с громоподобным голосом.
– Я потеряла листочек, который вы дали, – пропищала Катя.
– Паспорт! Свидетельство!
– У меня нет свидетельства, – уже даже не удивляясь, автоматически ответила девушка, протягивая паспорт.
– В кабинет сто семнадцать! – гаркнула администраторша и дала ещё один такой же – а может, тот же самый – листок.
В это мгновение в здании завыла сирена – лотки, через которые передавали документы, мгновенно захлопнулись, а очередь потекла на улицу. Катин листочек оказался прихлопнутым защитной стенкой. Она отчаянно пыталась вытащить его, когда из толпы вынырнула лисья мордочка и тихонько сказала:
– Ну, это ещё ничего! Я с девяностых хожу. Каждый день, кроме субботы и воскресенья, конечно. То направление потеряю, то документов не хватает и приходится заново собирать, то обед в самый неподходящий момент, а после него – всё с начала. Тут надо уметь прийти первой, да только как ты придёшь первой, если народ сразу после закрытия очередь на улице занимает и всю ночь до утра стоит. Я уж почти всех на лицо знаю. И меня знают.
