Валерий Попов - Довлатов

Довлатов
Название: Довлатов
Автор:
Жанр: Биографии и мемуары
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2018
О чем книга "Довлатов"

Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке. Сегодня его творчество завоевало любовь миллионов читателей, ценящих отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте. Первая биография Довлатова написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым. Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.

Бесплатно читать онлайн Довлатов


Введение

Над названием «Введение» в начале одной книги (помните, какой?) Довлатов уже смеялся. Он смеялся много над чем. И это было правильно. Когда он взялся за перо, многое в нашей жизни могло служить поводом для смеха. Например – очередь за мебельным гарнитуром сроком на двадцать лет. И люди мечтали записаться – более того, занимали очередь с вечера для того, чтобы в жестокой борьбе урвать шанс стать через двадцать лет владельцем вожделенного гарнитура. Для людей пожилых – а таких в очереди было немало – это была борьба уже не за выживание, а почти за бессмертие. Во всяком случае, этим они как бы гарантировали себе двадцать лет активной жизни. Ведь человеческое сознание не может себе представить, что гарнитур, которому отдано столько времени и сил, так и не удастся увидеть. Образ коммунизма, твердо обещанного, но потом как-то рассосавшегося, уже перестал нас возбуждать – может, поэтому веру хотя бы в гарнитур отнимать у людей было бесчеловечно. Вера необходима, страсти должны быть – это понимали власти и жизнь такую поддерживали, как могли.

Помню, как однажды в Крыму всех нас выгнали из гостиницы, с криками: «Землетрясение, землетрясение!» Мы зажгли фары наших машин, врубили музыку и плясали всю ночь. Утром прошел слух, что несостоявшееся землетрясение выявило огромное количество недостатков в работе местных органов, оказавшихся в ту ночь как-то не на высоте, а также вскрыло полную недееспособность армии и флота. Да и само землетрясение оказалось фальшивым – просто кто-то, напившись, упал рядом с чутким сейсмографом.

Примерно в таком же «порядке» была и официальная наша литература. Помню веселое чтение на пляже романа многократного нашего лауреата. Сюжет такой: секретарь обкома из Сибири, оказавшись с неохотой в Италии (партия послала), встречает на приеме в посольстве итальянскую герцогиню-красавицу-миллиардершу, которая, тут же, потеряв голову, бросая многочисленные дворцы и замки, устремляется за ним в далекую Сибирь, в отчаянии предлагая себя и свои капиталы. После долгой, страстной ее мольбы он хмуро соглашается взять лишь капиталы – да и то, ясное дело, не для себя, а для подъема лесного хозяйства области. «Советская литература – мать гротеска», – помнится, я написал такую статью.

Что и говорить – наша жизнь и литература уже настойчиво требовали такого писателя, как Довлатов. Всё для него было уже готово. Ну как тут не писать? Ужасно смешно, смешно до ужаса: золотое время для новой литературы. И самое поразительное – его произведения, осужденные начальниками всех рангов, оказались чуть спустя самым точным, если не единственным портретом того времени. Подобно тому, как из эпохи «великих сдвигов» двадцатых – тридцатых любимой книгой масс оказались «Двенадцать стульев», отодвинувшие в сторону все орденоносные тома. Гениально об этом сказал Марсель Пруст: «В веках от литературы остается лишь гротеск». «Золотой осел», «Дон Кихот», Швейк, Остап Бендер. И Довлатов с «нетипичными» его героями – в этом же ряду. Типичные как-то потускнели, забылись – как и обычная наша жизнь. А он – нет. Другое дело, что при такой жизни и его, лучшего писателя своего поколения, тоже «поставили в очередь» на двадцать лет.

Вот сиди теперь и думай: как же так? Жила целая страна – СССР. Сколько было бурных событий, особенно в последние годы, в которых участвовали миллионы людей… Перестройка. Еще, кажется, гласность. Ускорение было? Вроде бы да. Талоны были? Да… Но – до ускорения или в результате его? Были винные очереди. В каком году? Что-то уже и не вспомнить, как стоял в этих очередях… А зачем? Неужто так уж хотелось выпить? Да вроде бы нет. Так чего же стоял? Странное дело: ничего уже не помнишь, не ощущаешь… Что осталось-то в голове? Ответ – книги Довлатова! Лучше всего сохранившееся свидетельство нашей эпохи. Самое точное – и самое интересное. И если хотим вспомнить прожитую нами жизнь – берем его книги. Лучше ничего нет. Все остальное стремительно тает, как дым. Он – остается. Как же это он сделал так, вопреки известной догме, что побеждают всегда сильные? Ан нет! Побеждают такие, как мы! Довлатов сделал нас поколением.

Так как же было – ежели по порядку?

Глава первая. Семья и школа

Сергей Довлатов родился 3 сентября 1941 года в Уфе.

– Вот невезуха! – воскликнем мы. – Так далеко от культурных центров, да еще в начале войны!

Впрочем, сам бутуз вряд ли считал свой день рождения неудачным: родиться всегда хорошо. Наверно, и у родителей радость рождения сына не была особенно омрачена: все пока еще считали начавшуюся войну легкой и были уверены в скорой победе.

Из Уфы в Ленинград малыша привезли в 1944 году, когда кончилась блокада и у его отца-режиссера снова появилась возможность работы в ленинградских театрах. Так что родную Уфу Сережа вряд ли мог помнить. Но не такой Довлатов был человек, чтобы оставить хоть какой-то кусок своей жизни – даже самой ранней, – без легенды. И он выдает версию, будто его заметил еще в детской коляске и фактически благословил на писательский подвиг не кто иной, как великий Андрей Платонов, который как раз в эти годы был в Уфе – и выбрал, естественно, для благословения именно Сережу. А кого же еще? По всем данным, никаких других писателей в колясках в те годы в Уфе не находилось. И все это украшено неповторимой довлатовской дурашливой иронией… Да, рано начал наш герой!

Итак, в 1944 году он уже в Ленинграде.

Примерно тогда и я сюда вернулся и помню город той поры. Поначалу он имел даже какой-то сельский вид. Росли лопухи, бегали куры. Ходили простоволосые босые женщины. Но старый город стоял – и действовал на нас. После моей низкоэтажной Казани (и довлатовской Уфы) огромные каменные дома оставляли ощущение загадочных замков. Их архитектура – в основном эклектика, как мы понимаем сейчас, – с башнями, бойницами, восточными окнами будила фантазию, веяла ощущением тайны, в которой ты оказался. Мы чувствовали себя не на пустом месте – а в продолжении чего-то таинственного, начавшегося давно. Укутанные мамой, мы шли в гости и вдруг завороженно застывали перед каким-нибудь тускло светящимся витражом на лестнице: волшебные цветы, листья, таинственные эмблемы, непонятно откуда струящийся розовый свет. Мы не могли тогда это пересказать – но чувствовали, запоминали. Разрушенность, «забытость» Ленинграда после войны (старые жильцы сгинули, кто в блокаде, кто в ссылке, и никто уже не помнил, что значит этот витраж) – рождали в нас ощущение прекрасного, но забытого мира, который должны вспомнить и воссоздать именно мы.

Помню, как еще в дошкольное лето мы ползали у руин Спаса на Крови и из кусков майолики, валявшихся в пыли, с упоением складывали свои узоры. Оказаться в раннем детстве в Ленинграде словно в затерянном таинственном городе – большая удача для будущего писателя. Не случайно именно из этих детей, появившихся здесь тогда, выросло целое поколение замечательных фантазеров. Началась тогда и работа по превращению пухлого и робкого мальчика Сережи Мечика в Сергея Довлатова, о котором все стали говорить, а потом и с восторгом читать его книги. Хотя никто, понятно, сначала не предполагал этого – мало ли было тогда в школах таких Сереж? Предполагал ли он?


С этой книгой читают
Валерий Попов – признанный мастер, писатель петербургский и по месту жительства, и по духу, страстный поклонник Гоголя, ибо «только в нем соединяются роскошь жизни, веселье и ужас». Кто виноват, что жизнь героини очень личного, исповедального романа Попова «Плясать до смерти» так быстро оказывается у роковой черты? Наследственность? Дурное время? Или не виноват никто? Весельем преодолевается страх, юмор помогает держаться…
Во все века в Петербурге кипела литературная жизнь – и мы вместе с автором книги, писателем Валерием Поповым, оказываемся в самой ее гуще.Автор на правах красноречивого и опытного гида ведет нас по центру Петербурга, заглядывая в окна домов, где жили Крылов, Тютчев и Гоголь, Некрасов и Салтыков-Щедрин, Пушкин и Лермонтов, Достоевский, Набоков, Ахматова и Гумилев, Блок, Зощенко, Бродский, Довлатов, Конецкий, Володин, Шефнер и еще многие личности,
Валерий Попов – признанный мастер, писатель петербургский и по месту жительства, и по духу, страстный поклонник Гоголя, ибо «только в нем соединяются роскошь жизни, веселье и ужас».
Новая книга известного петербургского писателя Валерия Попова, лауреата премии «Большая книга», состоит из двух повестей, объединенных фигурой лирического героя. В первой повести автор погружает читателя в недавнее прошлое, вспоминая судьбу своих двоюродных братьев, с которыми, помимо уз родства, его на всю жизнь связали узы беззаветной дружбы. Персонажи второй повести, напротив, остро переживают тему сегодняшнего дня, страхи и надежды, вызванные
Магия, судьба или сила притяжения могут прочно свести двух людей вместе. Но смогут ли они – горячие, эмоциональные, упертые и не умеющие строить отношения, сохранить то, что им дано свыше? Пройти огонь воду и медные трубы, опуститься на дно, ходить по граблям и наконец-то понять, что любовь начинается с любви и принятия себя. Но как это сделать? Сможет ли героиня снова почувствовать себя счастливой? Сможет ли спасти свой брак? Книга содержит неце
Книга «Дни поздней осени» посвящена второй болдинской осени Пушкина. Для автора эта и две другие знаменитые осени в Болдине стали предметом многолетних размышлений и нескольких книг. Это одна из них. Она вобрала в себя наблюдения И. Смольникова в его поездках по пушкинскому маршруту 1833 года. В ту осень, как известно, поэт собирал материалы для «Истории Пугачёва» и романа «Капитанская дочка».Для юных читателей эта книга содержит немало новых зам
12 лет тому назад я написал «Black Square» на английском языке, переехав в Канаду, сейчас хочу взглянуть, что было в голове тогда! Это книга, где я пытаюсь рьяно исповедовать Русский Авангард и великое творчество Казимира Малевича.Пьеса «Голоса в диалоге» – перефраз двух знаменитых пьес: «На дне» Максима Горького и «В ожидании Годо» Сэмюэля Беккета.
Становится интересно жить, когда начинаешь смотреть на все под другим углом, что каждый человек и событие нам для чего-то нужны.
Йост Метцлер был одним из ведущих командиров немецкого подводного флота времен Второй мировой войны. С февраля 1941 года по февраль 1943-го на подлодке «U-69» с экипажем из сорока четырех человек он участвовал в подводной войне в Северной Атлантике и у побережья Африки. В своей книге Метцлер рассказывает о работе членов экипажа подлодки и боевых операциях, которые они осуществляли.
В этой книге повествуется об «Атлантисе» – самом успешном корабле нацистской Германии, который терроризировал торговое судоходство союзников в Индийском и Атлантическом океанах. За более чем шестьсот дней, проведенных в морях, им было потоплено двадцать одно судно противника. В книге удивительно ярко рассказывается о его «перевоплощениях», искусной маскировке и маневренности.
Трудно славянскому племени в окружении многочисленных врагов. Как мирно жить, чтобы обрабатывать землю, рожать и воспитывать детей? Поневоле приходится жертвовать собой ради спасения своих близких, ради сохранения своей идентичности. О жизни простых славян в переплетающихся событиях восьмого века и рассказывает эта книга.
Моя новая книга о султане Сулеймане, членах его семьи, а также людях, живших в его эпоху. Я была вдохновлена сериалом «Великолепный век», полюбившимся всем настолько, что туристический поток в Стамбул после его просмотра увеличился в несколько раз. Даже моя приятельница, христианка до мозга костей, начала употреблять слова «машаллах» и «иншаллах». С моей помощью вы сможете побывать там, где жили эти люди и увидеть, какой след после себя они остав