«А, может, первой сединой так полоснуло по глазам,
что я гляжу за горизонт и ничего не вижу там…»
Я всю жизнь был уверен, что мысли о самоубийстве – просто пустые думы, когда ты прекрасно знаешь, что ничего такого не сотворишь, но они назойливо всплывают в ошалевшем сознании – свойственны исключительно истеричным подросткам и повышенно чувствительным дамочкам.
Я всю жизнь полагал, что подобные саморазрушительные идеи возникают бурно и пафосно, на фоне каких-то невыносимых душевных терзаний, при высоком накале кипящих внутренних противоречий и так далее… Но… они вдруг зародились у меня, абсолютно на ровном месте, а я далеко не был ни подростком, ни дамочкой. Причем завелись эти помыслы как мелкие уродливые насекомые и тихенько, кисленько, вяло привнесли ощущение унылого отвращения к самому себе. Отчего было еще более гадко.
Ничего у меня, вроде бы, не происходило такого из ряда вон выходящего. Обычная жизнь обычного человека.
Со второй женой мы жили уже пять лет. Знал я ее давно, встречались в общей компании, а потом как-то так… сложилось, и я вновь оказался женатым человеком. Жили мы хорошо, ссорились нечасто, она была именно из тех женщин, про которых говорят – «то, что надо». Хороша собой, отличная хозяйка, не ветрена, умна, образованна, уравновешенна, наверняка в будущем отличная мать и все остальное, что подразумевают, когда говорят о тех женщинах, которых ставят другим в пример. Короче говоря, достался мне натуральный бриллиант, воплощенная мечта, так сказать, практически… Мда…
Мой первый опыт семейной жизни был переполнен сценами и скандалами, жуткими душераздирающими драмами по малейшему поводу и без, причем эта бешеная энергия исходила от нас обоих, как будто мы были рождены специально для того, чтобы однажды встретиться и изничтожить, спалить друг друга дотла.
Мы изводили друг друга ревностью и придирками, мы не прощали друг другу ни малейшей, даже воображаемой, провинности, мы были готовы зубами разорвать путы, которые нас связывали, но… При этом прекрасно понимали – на самом деле то, что связывало нас, было сильнее здравого смысла, сильнее чувства самосохранения, сильнее чужих мнений и собственных взглядов на жизнь.
Это не могло хорошо закончиться, оно и не закончилось хорошо. Развелись, расстались, разошлись… Нет, ни одно из этих слов не отражает смысла того, что произошло с нами. Мы с мясом и кровью оторвались друг от друга, израненные до полусмерти, а потом удивленно оглядывали пустыню, которая досталась каждому из нас. Что-то доказывали, каждый не хотел оказаться слабее, каждый хотел ударить побольнее, и все это понесло нас в ад, и никто из нас не сумел вовремя остановиться…
Так случается. К сожалению.
Потом было одиночество, приукрашенное внешним комфортом и глубоким внутренним безразличием. Как будто моя душа холодно и отстраненно наблюдала за бесцельным течением жизни ее пустой оболочки. Приходил новый день, и я старательно пытался прожить его, добить побыстрее, заполнить какими-то ненужными сущностями, что-то делать, как-то быть, но одновременно понимал, что все это потеряло всякий смысл. Когда мы были вместе, у нас была вечность. А теперь она… кончилась.
