В камине горел огонь, и комнату наполнял лишь тихий звук потрескивания дров. И в этой тишине резкий стук в дверь показался даже слишком громким. Хозяин небольшой квартирки на окраине Зивара, перевёл недовольный взгляд на тёмную прихожую и снова повернулся огню. В этот вечер – явно один из самых паршивых в его жизни, – Кейн не хотел видеть рядом абсолютно никого.
Увы, настойчивый визитёр отличался непомерной наглостью, и, постучав ещё несколько раз, попросту отпёр замок магией. На это сидящий у камина парень только усмехнулся и снова сделал глоток янтарного напитка из широко стакана, который держал в руке.
– Так я и знал, что ты дома, – проговорил вошедший в комнату светловолосый молодой мужчина, стряхивая с головы снежинки. – На улице настоящий буран.
Ответом ему была тишина.
– Кейн, – позвал гость. – Ты хоть кивни, что ли.
– Киваю, – отозвался тот, пригубив напиток. – Зачем пришёл?
– Да ладно тебе. Впервые вижу, чтобы ты пил в одиночестве.
– Не нравится, не смотри, – последовал равнодушный ответ.
Поздний визитёр скинул с плеч тёплое пальто, повесил на вешалку в прихожей и снова вернулся к другу. Выглядел Кейн неважно. Медно-рыжие волосы растрепались, будто их ещё со сна не расчёсывали, под глазами залегли тёмные круги, а во взгляде зияла пустота.
– Зачем явился? – проговорил Кейнар. – Поглумиться? Так давай. Смейся. И обязательно скажи, что был прав и предупреждал меня.
– Я, и правда, предупреждал, – сказал гость, придвинув к камину единственный найденный тут стул. – И, правда, говорил, что ты делаешь глупость. Но ты был слеп.
– Зато теперь прозрел.
– Хорошо, что это случилось сейчас.
– Плохо, – ответил Кейн и вдруг вскинул на друга взгляд и сказал со злостью: – Плохо, Лукас! Этого не должно было случиться вообще! Никогда. И если бы не клятва отцу…
– Тогда бы ты связал жизнь с девушкой, которую интересовали лишь титул, деньги и положение в обществе, но никак не ты.
– Она говорила, что любит меня.
– И легко согласилась выйти замуж на того, кто оказался богаче.
– Ты не понимаешь… – раздражённо выпалил Кейн.
– Это ты не понимаешь! – тоже повысил голос Лукас. – Не хочешь понимать! Ей плевать на тебя, на твои чувства. Для неё важно только собственное безбедное будущее. И она получила, что хотела. Она, в отличие от тебя, всем довольна!
– Думаешь? – голос Кейнара прозвучал глухо.
– Да, – ответил друг. – Я видел сегодня её с Фостером. Они пришли на Бал Стихий вместе. И Фернанда хвасталась перед подружками своим помолвочным кольцом.
Стакан в руке Кейнара пошёл трещинами и вдруг разлетелся на осколки. Из крепко сжатой в кулак ладони начала сочиться кровь, но парень этого будто и не видел.
Лукас в ужасе сглотнул, оторопело уставился на красные капли, спадающие прямо на пол. Мигом отмерев, он бросился на кухню, где у друга стояла аптечка и вернулся с бинтами.
– Придурок! – выговаривал, кое-как разжав ладонь Кейна, в которую врезались несколько крупных осколков. – Я же не лекарь. Шрамы останутся.
– Пусть так, – равнодушно сказал Кейнар, с горькой улыбкой глядя на раны. – Станут символом. Напоминанием, что верить никому нельзя. – И тяжело вздохнув, добавил. – Особенно своим чувствам.
– Друг, – Лукас глянул на него с сочувствием. – Ты на самом деле так сильно её любишь?
– То, что я к ней чувствую, сложно выразить одним простым словом, – сказал Кейн. – Сейчас мне одинаково хочется и уничтожить её, предварительно придушив Фостера… И сжать в объятиях. Затащить с нашу постель, где она провела со мной столько ночей.
– Ты лучше представь, как её перекосит, когда вы однажды встретитесь в столице. Уверен, ты сможешь сделать так, чтобы Ферна тебя узнала. Вот уж она изгрызёт себе все локти.
Лу был единственным, кто в Зиваре знал правду о происхождении Кейнара. Но услышал её Лукас не от друга, а от его отца. Тот однажды сам явился к парню и попросил приглядывать за Кейном. А в случае чего, немедленно сообщить ему. Естественно, клятву о неразглашении тоже пришлось давать.
– Предлагаешь подождать два с половиной года? – с иронией бросил Кейн. И вдруг на его губах появилась шальная, жестокая улыбка.
– Кейнар… – Лукас отлично знал, что такое выражение лица приятеля не сулит ничего хорошего.
– Я не буду ждать так долго. Мне нужно что-то делать и прямо сейчас, иначе я просто утону в этом демоновом болоте, в которое почти засосало мою душу. Потому… – он посмотрел в глаза Лу.
– Ты хочешь мести?
– Да, друг мой. Мести. Хотя… – он усмехнулся. – Это будет даже не месть. Так… забава. Но, клянусь тебе, Фернанда запомнит её на всю жизнь. И не только она, а вся академия.
– Что ты задумал? – Лукас выпрямился и выглядел не на шутку настороженным. Он прекрасно знал, как иногда умел шутить Кейн. Врагу таких шуточек не пожелаешь.
– Ничего особенного, – пожал тот плечами, а в его глазах вместо пустоты появился холодный циничный азарт. – Но ты мне поможешь. Обещаю, будет весело.
– Лучше пообещай, что нас за это не арестуют, – сказал Лу.
– О нашей причастности даже не узнают, – улыбка Кейна стала по-настоящему коварной. – Поверь, тебе понравится.
– Сомневаюсь, – вздохнут Лукас. – Но помогу. Друг я тебе или кто?
– Друг, Лу, – Кейн посмотрел ему в глаза и кивнул. – Спасибо, что пришёл.
…два с половиной года назад…
Кейнар с раннего детства отличался хитростью и изворотливостью. Пока он был маленьким мальчиком, страдали от этого его родители и няня. Когда стал старше, начал применять свои таланты на сверстниках, а в школе и вовсе развернулся по полной программе. В пятнадцать его из этой самой школы благополучно выгнали, и даже не посмотрели, что он старший внук герцога, и любимый племянник короля. А причиной-то была сущая мелочь: мальчик просто организовал в учебном заведении, где обучались дети элиты, настоящий тотализатор. Одни школьники ставили деньги, гадая, выполнят ли другие школьники определённое задание. И с каждым разом эти задания становились всё сложнее, всё изощрённее. А у подростков попросту не было ни чувства меры, ни умения вовремя остановиться. Как итог, всё закончилось полицией. И хорошо, что никто сильно не пострадал.
Было проведено тщательное расследование, хотя в школе и без этого каждый знал, кто именно стоит за организацией тотализатора. Тогда-то Кейнара и выгнали, а его отец впервые пригрозил, что если сын сам не возьмётся за ум, то его ждут крайние меры.
Естественно, Кейн не проникся угрозами. И в новой школе быстро заработал себе репутацию главного шутника и шалопая. Причём, шутил он всегда красиво, масштабно, с фантазией, коей у мальчика было хоть отбавляй. И уже здесь, дважды находясь на грани отчисления, всё же умудрялся доучиться.
