Мы шагали по слабоосвещённому коридору, единичные чадящие факелы вместо того, чтобы хоть как-то обогреть, ещё больше пугали и заставляли меня вздрагивать от любого подозрительного шороха в погружённых в темень углах. Чуть впереди степенно двигалась мать-настоятельница, державшая спину так прямо, что я каждый раз невольно прислушивалась, а не хрустнет ли у неё там что-нибудь? Рядом со мной, поглядывая по сторонам, шла моя родственница, очень красивая женщина, должна заметить, внешность у неё была просто ангельской: белокурые локоны, благородный светлый лоб, голубые ясные глаза, узкий аристократический нос, алые, как спелая вишня, губы, высокая грудь, тонкая талия и длинные, стройные ноги. Невероятное сочетание нежной очаровательности с убийственной сексуальностью. И мой дедушка повёлся на всё то показное великолепие в сочетании с милейшей, практически овечьей кротостью.
На самом деле Луиза ла Асолье не была хорошей. Вообще, далека от этого понятия. Она оказалась страшно алчной и злобной мегерой. Любить эта женщина могла только себя и деньги. Ну ещё власть, что эти деньги давали.
Пока дедушка был в сознании и вполне бодр, она умело скрывала свой истинный нрав, но стоило ему слечь с инфарктом, как началось. И чем реже старый лорд приходил в сознание, тем более стервознее становилась мадам Луиза.
Мы свернули за угол и остановились перед дубовой дверью. Настоятельница - Мария Вега, вынув из широкого кармана своей тёмно-синей рясы увесистый ключ, вставила его в замочную скважину и, дважды провернув, толкнула дубовую створку.
- Проходите, леди ла Асолье, мисс Джейн, прошу, - пригласила она нас внутрь своего кабинета.
Мы гуськом, друг за другом перешагнули невысокий порог, и после короткого кивка хозяйки, уселись на твёрдые, холодные стулья. В небольшом камине весело горел огонь, немного разгонявший сумрак в аскетически обставленном помещении. Три стула, рабочий стол монахини, плетёный коврик на полу, парочка навесных полок, вбитых в каменную стену, заполненные свитками и стоящими в один ряд бережно хранимые от пыли и насекомых фолианты.
- Я к вам приехала по очень важному делу, - не стала тянуть кота за хвост моя «бабушка» и сразу же заговорила о важном, я же уже догадалась, зачем она меня сюда притащила, - моя, мхм, внучка дурна нравом и хабалиста, - начала она с главного, я не удержалась и закатила глаза к потолку, что не осталось незамеченным от острого взора матушки Марии.
- Вижу, дочь моя, правду говоришь, - вставила она своё меткое "фи". - Но вы продолжайте, я вас внимательно, очень внимательно, - подчеркнула настоятельница, - слушаю.
- Благодарю, матушка, - улыбнулась Луиза, - так вот, пока мой дражайший супруг находится без сознания, да ниспошлёт ему Всевышний полное исцеление, вот я и решила заняться перевоспитанием нашей внучки, чтобы Патрик, как только очнётся, возрадовался наступившим переменам в характере Джейн. Дорогая, - обратилась она ко мне, при этом умудряясь смотреть вроде и на меня, но всё же куда-то мимо, - ты здесь, чтобы добрейшие монахини взрастили в тебе благородные качества, кои должны приличествовать юной леди. И чтобы твой дедушка смог оценить мой вклад в твоё развитие, как только он придёт в сознание.
- Похвально, весьма, - покивала монахиня, сверля мою дражайшую мачеху спокойным взором серо-зелёных глаз, в глубине коих я всё же заметила алчные всполохи. Деньги, много денег получит монастырь, в том числе и сама настоятельница, если меня запрут в этих застенках.
Вот честно, сейчас я чувствовала себя героиней из одноимённого романа, когда-то написанного гениальной Шарлоттой Бронте. Но в моём случае всё было по-настоящему, и я уже устала щипать себя за запястье, оставляя на нежной коже синяки, чтобы в конце концов в сотый раз убедиться, что вокруг меня суровая действительность, а не сон.
- Вот наш скромный вклад, - на стол лёг увесистый бархатный кошелёк, громко звякнули золотые монеты, а я и глазом моргнуть не успела - мешочек исчез со столешницы натурально волшебным образом: р-раз! и нет его. Вот она магия в действии.
- Всевышний послал вас к нам, ведь вскорости начнутся посевные, и эти средства пойдут на доброе дело, столько всего нужно прикупить, - величественно кивнула матушка, - а за Джейн мы непременно присмотрим, знаете, физический труд и искренняя молитва облагораживают.
Луиза ла Асолье не знала — это было видно по её не ведавшему солнца белоснежному лицу и мягким, нежным ручкам. Но мадам неспешно кивнула, соглашаясь со словами настоятельницы.
Матушка в ответ многозначительно сомкнула веки, и, протянув узкую кисть к увесистому колокольчику, звякнула в него пару раз. Тут же дверь в кабинет распахнулась и внутрь вошла невысокая монахиня, которая очень даже низко поклонилась начальнице. Я бы сказала - подобострастно.
- Вызывали, матушка-настоятельница? - тихий смиренный голосок и скрещенные на животе руки - сама покорность.
- Да, у нас новая послушница - леди Джейн ла Асолье. Определи её в отдельную келью, накорми, юная мисс только прибыла и устала после дороги. Дальнейшие распоряжения поступят позже, - сказав всё это, хранительница монастыря перевела свой холодный взор на меня и добавила: - Леди ла Асолье, следуйте за матушкой Гложеттой, она вам всё покажет.
Я демонстративно неохотно поднялась и направилась на выход. А эти две дамочки остались наедине, чтобы, видать, обсудить некие детали. Мне бы их подслушать, вот только сделать этого при Гложетте никак не получится.
