Она сидела у изголовья моей кровати так тихо, что порой казалось, в этой серой и унылой палате никого кроме меня не было. Время от времени я поворачивал голову и видел эти большие серые мокрые от слез глаза, которые смотрели на меня в ожидании того, что я встану и мы пойдем домой. Но я знал, что мое тело устало от боли и я останусь в кровати еще несколько дней, а затем покину этот мир. Не знаю, что там будет впереди, ждет ли меня свет, или тьма, или перерождение, а возможно, когда я закрою глаза навсегда, я забуду всех и ничего уже не будет. Можно много думать и рассуждать на эту тему, но это я пойму чуть позже, а сейчас в этой палате сидит та, о которой я старался заботиться всю ее жизнь. Я много потерял, но приобрел на войне то, чего не ожидал, я приобрел цель в жизни и так необходимую мне семью. Война ворвалась в наш город неожиданно, никто не был готов к тому, что произойдет, и последствия ее были ужасны. Наш маленький город был атакован ракетными залпами и практически разрушен. Власти двух стран не поделили пограничные города, вследствие чего один из них был практически уничтожен. Наше правительство отреагировало, но погибшим людям это не помогло. Были долгие переговоры, и чуть ли не дошло до масштабной войны, но со временем все начало утихать, и чтобы не было больше жертв, город, который разрушили, перешел нашим противникам. Вот, в принципе, и все, нет смысла дальше углубляться в политические распри. Война есть война, это множество потерь и большое горе.
После того как закончился обстрел города, наша миротворческая рота шла по разрушенному городу и помогала уцелевшим, переправляя их в другой город. В одном из домов я увидел маленькую светловолосую девчушку лет восьми, она стояла молча и лишь озирала своим взглядом пылающий город. Я повидал много людей, но в этой девочке была какая-то неведомая мне сила, несмотря на свой возраст, она не плакала и не боялась происходящего. Но возможно, у нее был всего лишь шок. Забегая вперед скажу, что я видел ее слезы только один раз, и это было в этой палате. Я подошел к ней и спросил:
– Милая, что случилось и почему ты стоишь здесь одна вся в крови и рваной одежде?
Она помолчала пару минут и потом, сфокусировав взгляд на мне, сказала:
– Я выбралась из этого разрушенного дома и сейчас не понимаю, что происходит, весь город в огне и много разрушенных домов, что же случилось?
Мы с ребятами переглянулись, и мне пришлось рассказать вкратце о происходящем.
– На наш город напали, и сейчас здесь небезопасно. Пойдем с нами, мы отведем тебя в свой лагерь, там есть еда, тепло и одежда.
Она посмотрела на меня своими большими глазами, а потом, немного подумав, выдала фразу:
– Если ты пообещаешь, что со мной ничего плохого больше не произойдет, то я согласна идти с вами.
От этих слов у меня на лице образовалась улыбка.
– Конечно, я от тебя не отойду ни на шаг. И не дам тебя никому обидеть, ты будешь в безопасности.
Но только она хотела пойти за нами, как тут же упала и схватилась за ногу. Я подошел к ней и снял ботинок, на ее голеностопе был большой фиолетовый синяк, я подумал, что у нее перелом. Замотав бинтом ногу, я взял ее на руки и понес. Хоть в городе и была разруха, но в момент, когда я нес малышку, на душе было спокойно, и я ощутил, что эта девочка может изменить мою жизнь. Я дам ей все, что необходимо для спокойной жизни, и буду растить ее как родную дочь, если она не будет против.
Я ждала момента, когда вы, дети мои, немного подрастете, чтобы рассказать вам эту историю и вы поняли, каким был человек, который растил и оберегал вашу маму. Ваш дедушка всю жизнь построил на том, чтобы я росла и не знала бед, которые со мной произошли до встречи с ним. Он был мне как отец и сдержал обещание, которое дал при первой встрече со мной.
Глава первая
Потеря и начало
Я мало помню, что было до встречи с Джеем. Наш Хилл-Вей граничил с другой страной. Это был город богачей, и до разрушения там было много элитных районов, где находились коттеджи, железная дорога, по которой переправляли в другие города и страны бензин в цистернах. Множество разных крутых автосалонов, банки и магазины. Еще там было два нефтеперерабатывающих завода. Этот город назывался нефтяной жилой.
Наша семья, которая состояла из меня, брата Вилли, мамы и папы, жила вовсе не в элитном районе. Мы жили на окраине города недалеко от бедных районов. Мы не были бедны или богаты, скажем так, наш район относился к среднему классу, но мы ни в чем не нуждались. У нас была крепкая и счастливая семья. Я не посещала детский сад, родители решили, что будут воспитывать меня дома. И чаще всего, куда бы они ни ходили, я была с ними, кроме работы. Мой брат был прелестным кареглазым мальчиком и учился в школе во втором классе. Мне же было на тот момент около пяти лет. После школы он обычно проводил время со мной, мы играли, или он старался меня научить чему-нибудь во дворе нашего дома. Отец мой работал на заводе и часто задерживался, пытаясь хоть как-то зарабатывать сверх нормы. Мама работала там же бухгалтером. Они очень старались, чтобы мы ни в чем не нуждались. Нам не очень нравилось там жить, и мы хотели уехать в Дизи, но из-за того что работу не так легко было найти, никак не могли переехать. Еще я помню, хотя и смутно, наверное, даже больше ощущение, о том, как мы проводили выходные. Мы ездили в Ливон, когда подворачивалась возможность. Это курортный город, в котором люди отдыхали от работы. Мы снимали там домик на все выходные и проводили это время всей семьей. По вечерам мы собирались у костра и слушали, как папа играл на гитаре и пел песни. Я обычно после двух или трех песен засыпала, и меня уносили в кровать.
Последнее воспоминание из той жизни остается для меня до сих пор очень тяжелым. Все в доме улеглись спать, и посреди ночи произошел громкий взрыв, от которого завибрировали стекла моей комнаты. Я вскочила и хотела пойти к родителям, но ноги меня не слушались, тело мое дрожало, в голове гудело, и все вокруг начало расплываться, я потеряла сознание. Очнувшись, я увидела незнакомую комнату и каких-то людей, одетых в белые халаты, которые суетились вокруг меня. Я пробыла в больнице около недели, за это время меня наблюдали и ставили капельницы, от которых постоянно хотелось спать. Когда наступил день моей выписки, ко мне в палату пришел мужчина, подсел и сказал:
– Милая моя, мне горько это сообщать, но твои родители и брат не выжили. Но не беспокойся, в детском доме о тебе позаботятся.
Что уж говорить, я впала в ступор и не смогла ничего даже сказать. Только слезы пошли из моих глаз. Похоже, капельницы, которые мне ставили, сделали свое дело и не давали в полной мере ощутить боль от утрат.
