Матиас Мальзьё - Фарфоровый солдат

Фарфоровый солдат
Название: Фарфоровый солдат
Автор:
Жанры: Современная зарубежная литература | Книги о войне | Историческая литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2023
О чем книга "Фарфоровый солдат"

Матиас Мальзьё – популярный французский писатель, музыкант и режиссер, создатель и солист рок-группы Dionysos, автор десятка успешных книг, кавалер ордена Искусств и литературы.

«Фарфоровый солдат» – подлинная история отца автора. Действие происходит во время Второй мировой войны. В 1944 году, после внезапной смерти матери, девятилетний Мену тайно пересекает на телеге, спрятавшись в сене, демаркационную линию между свободной и оккупированной зоной, чтобы попасть к бабушке. Бабушкина ферма находится в занятой немцами Лотарингии, объявленной частью Третьего рейха, здесь даже французский язык под запретом. Новая нелегальная жизнь Мену на маленькой ферме полна опасностей: если оккупанты его обнаружат – расстреляют всю семью. К тому же родственники прячут у себя не только его, но и еврейскую девушку, подругу матери. И все-таки, несмотря на ежеминутный риск, томительное подпольное существование преподносит мальчику удивительные открытия. Роман о войне, о детстве под бомбами, о первой любви, надежде и поисках себя.

В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Бесплатно читать онлайн Фарфоровый солдат


© Mathias Malzieu, 2022

© Éditions Albin Michel, 2022

© Mathias Malzieu, фотография на обложке

© Н. Мавлевич, перевод на русский язык, 2023

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2023

© ООО “Издательство Аст”, 2023

Издательство CORPUS ®

* * *

Матиас Мальзьё

В поэтической прозе, которой славится Мальзьё, талантливо создающий свой зачарованный мир, незримо витают Тим Бёртон и Льюис Кэрролл.

Le Soir

Великолепная книга о горькой утрате, надежде, страхе, мечтах, а еще о семье и о любви.

Le Parisien

Рожденный под покровительством невидимых фей, новый роман Матиаса Мальзьё полон волнующей и энергичной поэзии.

Point de Vue

Название одной из известных песен Мальзьё – “Фарфоровый солдат” – вдохновило его на прекрасную трогательную историю, рассказанную с неподражаемым юмором. У персонажей пылкие чувства и хрупкие фарфоровые сердца. Они прячутся от реальности и воссоздают ее для себя с помощью магической кисти.

Paris-Normandie
* * *

Моему отцу

Хочу, чтобы ты пришла,
Чтобы в дверь постучала,
Сказала: “Привет, это я,
Угадай, что я принесла”.
И принесла мне себя.
Борис Виан
Колыбельная для медведей,
которых нет дома

Пролог

У нас дома было два предмета, которые так и притягивали меня. Оба – из Лотарингии. Первый – деревянный барометр, на его корпусе вырезана пара аистов в огромном гнезде, а под ним – типичная для востока Франции деревушка. До конца восьмидесятых годов отец узнавал, какая будет погода, постукивая по его стеклянному окошку. У меня до сих пор в ушах этот звук. Это было последнее, что я слышал за день, перед тем как сказать всем “спокойной ночи”. Папа барабанил по барометру, даже когда сборная Франции проигрывала немцам. Звяк ногтей по стеклу, а потом: “О! Завтра ясно!” или “Э-э-эх! Дело плохо! Завтра будет дождь!”

Я был еще слишком мал, чтобы разобрать надписи на шкале, и потому думал, что мой папа – синоптик-волшебник.

Вторым предметом была не очень большая деревянная шкатулка, стоявшая в кухне на видном месте. С наклеенной этикеткой: “На память”. Папа доставал из этой шкатулки всякие штучки, которые в детстве казались мне волшебными. Шкатулка напоминала сумку Мэри Поппинс, там лежали бобины с 8-миллиметровой кинопленкой, сине-желтый кораблик, диапозитивы, сохранившиеся со времен войны, когда папа был младше, чем мы сейчас.

И еще альбом с фотографиями. Его мама Элиза. Его бабушка. Дядя Эмиль, тетя Луиза. И он сам в сорок пятом году, гордо позирующий на велосипеде Эмиля, рядом со своим отцом, у которого на груди красуется Боевой крест и орден Почетного легиона.

В самом конце альбома между страницами был вложен конверт. В нем два письма его матери. Иногда папа вынимал их. И долго сидел молча, как будто затерявшись в лабиринте прошлого. А возвращался оттуда, только когда вкладывал письма обратно.

Однажды вечером я решился спросить, что говорилось в этих письмах. И папа прочитал одно, написанное за несколько дней до смерти его мамы. Я был поражен. Письмо и тронуло, и ужаснуло меня. Из него было ясно, что незадолго до трагической гибели, которой, кто знает, можно было избежать, ее всерьез заботила болезнь Менý. Так звали в детстве моего отца.

А еще там была пишущая машинка, черная блестящая “мерседес-прима” на деревянной подставке.

Папа много ездил по миру и отовсюду привозил замечательные истории, которые выразительно, со вкусом рассказывал нам.

Я хотел быть таким, как он, даже когда он на целый месяц попал в плен в Саудовской Аравии. Он бывал в Анкоридже на Аляске, ссорился с японцами, привозил нам то австралийца, который всегда улыбался, даже за едой, то неженку корсиканца, который падал чаще, чем Пьер Ришар в “Невезучих”, то израильтянина, которого звали, как горный перевал, – Изоар, то англичанку с прической, похожей на чипс.

Но самое грандиозное его приключение началось с того, как он пересекал демаркационную линию[1] между свободной и оккупированной зоной, спрятавшись в телеге с сеном.


Монпелье, Помпиньян,

вилла “Иветта”

4 июня 1944


Сегодня ночью ты умерла. И все-таки наступил новый день. Мирей его не увидела, а я никогда не увижу Мирей.

У папы даже не было времени выплакаться. Пришлось наскоро собирать два чемодана и готовить два гроба. Сложенное белье – его сложила ты – пахнет свежей стиркой. Запах-призрак. Лестница помнит твои шаги. Ступени стонут.

А я нет. Я как папа. Он закрывает оба чемодана, заколачивает оба гроба, нахмурив брови. Глаза смотрят в никуда, но руки работают быстро и ловко. Я тоже смотрю в никуда и не вижу там ничего.

“Бедняжка Мену, ты останешься без мамы”.

Это последнее, что ты сказала мне, лежа в постели. Я заплакал и не мог остановиться. Но все-таки потом остановился. И с сегодняшнего дня решил, что больше никогда не буду плакать.

Самые тяжелые чемоданы невидимы. В папином свернулись клубком два призрака: любимой жены, его Лизетты, как он тебя называл, и почти родившейся дочки, в моем – мамы и почти родившейся сестры.


Папа завязывает мне галстук, как новоиспеченному взрослому. Делает это старательно, как всегда, но только очень долго. Глаза и смотрят и не смотрят на меня, веки мигают. “Моргают! – сказала бы ты мне. – Глаза не мигают, Мену, а моргают”. И улыбнулась бы.

– Понимаешь, сейчас я никак не могу заниматься тобой, но мы расстаемся не навек, – говорит папа.

Мне бы хотелось знать, сколько продлится этот ненавек, но я молчу.

– Мой долг – вернуться в строй. Ты ведь знаешь?

Знаю, еще как знаю. Вот и киваю в ответ.

– Ты поедешь к бабушке, для этого придется перебраться через демаркационную линию. Это такая новая граница, французам запрещается ее пересекать. У мамы есть двоюродная сестра Жанна, ее земля лежит по обе стороны этой запретной линии, она переправит тебя на телеге. Тебе придется спрятаться в сено. Так ты попадешь в оккупированную зону. И что бы ни случилось, ты должен сидеть тихо и молчать. Ясно?

– Да-да.

– У бабушки тебе будет хорошо, она очень добрая. Там живут еще дядя Эмиль, большой чудак, и тетя Луиза, она немножко… ну, сам увидишь.

Папа заново перевязывает галстучный узел. Лучший галстучный узел всех времен и народов. Я стою не дыша.

– Вот… а это отдашь бабушке. – Он кладет в мой чемодан небольшую деревянную шкатулку. – Она принадлежала твоей маме… и была ей очень дорога. Вручаю ее тебе. Как только приедешь, сразу отдай ее бабушке и, главное, ни в коем случае не открывай. Понял, сынок?

Я снова киваю, чтобы показать, какой я понятливый. А на самом деле у меня разрывается сердце и пылает голова.

– Мену? – переспрашивает папа, глядя на меня строго-престрого.

– Да-да, – повторяю я, подавив просившиеся наружу вопросы.


В поезде,

4 июня 1944


По радио объявляют, что отправляется поезд, но отъезжает назад Монпелье. А мы не двигаемся с места. Мы думаем. А словами не пользуемся – они бесполезны.


С этой книгой читают
В 1950 году в Риме появляется газета, плод страсти и фантазии одного мультимиллионера. Более полувека она удивляет и развлекает читателей со всех уголков света. Но вот начинается эпоха интернета, тираж газеты стремительно падает, у нее до сих пор нет собственного сайта, будущее выглядит мрачным. Однако сотрудники издания, кажется, этого не замечают. Автор некрологов имитирует страшную занятость, чтобы не работать. Главный редактор обдумывает, не
1635 год. Исландия – это все еще средневековый мир, где правят суеверия, нищета и жестокость. Ученые пытаются разгадать секреты единорогов, обыкновенные люди втайне поклоняются Деве Марии, по земле ходят мертвецы, а неугодные книги могут легко отправиться в костер. В таком мире живет Йоунас Паульмасон, поэт, целитель и ученый, осужденный на изгнание за еретические учения и распри с местными властями. В ссылке на пустынном острове он вспоминает, к
Автобиографическая трилогия «Из Ларк-Райз в Кэндлфорд» – ностальгическая ода, воспевающая жизнь провинциальной Англии Викторианской эпохи, рассказанная от лица девочки Лоры, выросшей в деревушке Ларк-Райз на севере Оксфордшира, а затем, еще подростком, устроившейся работать в почтовое отделение в близлежащем городке Кэндлфорд-Грин. Эти полулирические-полудокументальные воспоминания очаровывают искренностью повествования и простотой деревенских нр
1870 год. В штате Огайо идет перепись населения. Древняя как мир темнокожая старуха дремлет во дворике небольшого домишки. Скучающий переписчик фиксирует ее ответы на вопросы. Имя: Мариам Присцилла Грейс… бывшая рабыня. Родилась: в 1758 году, а может, и раньше, место рождения… Из памяти старухи поднимаются давно забытые воспоминания: с родовых врат, с собственного непроизносимого имени раскручивается причудливая спираль жизней мамы Грейс, наполне
Новый мир. Без центрального отопления, водопровода и банковской системы, без платы за коммунальные услуги, как и без самих благ цивилизации. Новый мир, новая эра… без цивилизации, жалкие осколки которой лишь чудом уцелели в прокатившейся по планете буре, когда мертвые восстали и пошли собирать свою кровавую жатву. Новый мир. Где каждый день – бесконечно долог, где каждый день как последний. Когда нужно выбирать, кто ты – хозяин нового мира или ко
Прожить в современном мире непросто, особенно магам. Хотя за ними давно не гоняется инквизиция и завистливые неучи по малейшему подозрению либо навету не тащат на костры и в проруби. Зато их услуг ждут мечтающие о несбыточном самоуверенные и состоятельные боссы, требуют невозможных чудес бесцеремонные мафиози и тайком пытаются извести необразованные одаренные самоучки, практикующие кровавые ритуалы. Сильнейшим магистрам белого ордена приходится р
Потеряв профессию, законный статус и близкого человека, можно сдаться. Можно искать виноватых. Можно продать душу тёмной стороне космоса и стать тем, кого всю жизнь ненавидел. А можно взять паузу на один чёртов день чтобы подумать, куда двигаться дальше. А к вечеру обнаружить, что наёмные убийцы стоят уже буквально за спиной. И не иметь ни малейшей идеи, кто ещё так сильно хочет твоей крови.
– Мама, смотри! Папа! – кричит Богдан, дёргая меня за рукав куртки.Я машинально поворачиваю голову в направлении, которое малыш указывает тонким пальчиком. Дыхание перехватывает, а сердце замирает лишь для того, чтобы забиться с удвоенной силой.Женя. Он стоит на ступеньке эскалатора и одной рукой держится за поручень, а второй обнимает какую-то незнакомую мне девушку за талию.Мы с Богданом забежали в детский магазин, чтобы купить ему новые кроссо