Дмитрий Трипутин - Флейта минувшего. Рассказы и эссе

Каждое лето я стремился приехать к деду Алексею в деревню и отдохнуть хотя бы неделю. Иногда, соскучившись по деду и по мудрому, размеренному укладу деревенской жизни, я приезжал к нему зимой на выходные дни.

Дед был неизменно весел и энергичен, но у меня сжималось сердце, когда я смотрел на его сутулую спину и редеющие седые волосы.

Долгими зимними вечерами хорошо сидеть у русской печки, смотреть на жаркие языки огня и слушать, как весело потрескивают дрова. На улице завывает вьюга, сугробы видны вровень с низкими окнами зимовки, и, наверное, от этого в теплой избе бывает особенно уютно.

В один из таких вечеров дед Алексей рассказал мне эту историю.

– Мы несколько недель готовились пойти на охоту, чтобы добыть лося, – начал рассказ дед Алексей. – Стояла студёная трескучая зима.

– В каком году? – спросил я.

Дед достал папиросу из начатой пачки «Беломора» и с задумчивым видом принялся неторопливо её разминать.

– Год не помню. Я был тогда ещё молод, но постарше, чем ты сейчас, – подумав, ответил дед.

Я с нетерпением ждал, когда он закурит и продолжит свой рассказ.

Наконец дед выпустил длинную струю дыма и аккуратно положил спички на шесток.2

– Тогда в наши леса уже пришли кабаны, – вдруг вспомнил он.

– Пришли кабаны? – удивился я. – А раньше их не было?

– Да, раньше не было, – подтвердил дед. – К нам в Северо-западные области они пришли через несколько лет после войны, в начале пятидесятых.

Я смотрел в чёрную непроглядную ночь за окном, слушал, как потрескивают дрова в печи, и мне стало немного не по себе.

«Вот не было кабанов, и вдруг они пришли, – думал я, – почему пришли, к чему бы это?»

Вокруг нашей деревни на многие десятки километров тянулись дремучие леса. Их прорезали редкие ниточки дорог и тропинок. Я представил себе, как выглядит зимний лес ночью с высоты птичьего полета, и мне стало немного жутковато. Я засыпал деда вопросами.

– Почему они пришли это хорошо или плохо? – спрашивал я, скрывая волнение.

– После войны в наших лесах совсем не осталось волков, – сказал дед. – Я думаю, иначе кабаны не пришли бы. А ещё говорят, изменился климат, в наших лесах стало теплее. Но сам я в этом неуверен.

– Понятно, что волк опасен для кабана, – сказал я. Загадка разъяснилась, и я успокоился. Ночь за окном уже не казалась такой тревожной.

– Конечно, в одиночку волку не одолеть взрослого кабана, – продолжал дед. – Кабан-секач очень силён и движется быстро. Он смело нападает на любого противника. Но волки всегда охотятся стаей. А в глубоком снегу они получают большое преимущество, потому что наст держит волка, а кабан проваливается, устаёт и ранит ноги.

– Но откуда ты всё это знаешь? – удивился я.

– В лесу после любого происшествия остаются следы, а бывалый охотник по этим следам, как по книге, легко прочитает, что произошло, – улыбнулся дед.

Дед Алексей раскурил потухшую папиросу и продолжил рассказ об охоте на лося.

– Мы несколько раз ездили в районный центр, чтобы оформить лицензию. Ходили в лес и искали лосинные следы. Потом снаряжали патроны, смолили лыжи и покупали разные припасы. Наконец всё было готово. Накануне мы нашли недалеко от деревни свежие следы и решили – пора. Я остался ночевать у товарища, чтобы, когда начнёт светать, не теряя времени сразу отправится в путь.

И вот настало утро, когда мы в полном снаряжении вышли на крыльцо, готовые к долгому преследованию лося. В прошлом на охоте нам не раз приходилось ночевать в лесу.

Дед ненадолго замолчал. Он достал кочергу и принялся шевелить и поправлять дрова в печке. Огонь разгорелся с новой силой. Взметнулись языки пламени и осветили внутреннее устройство печи, превращая его в сказочный зал. Стало жарко, и я немного отодвинулся от устья печи.

Дед Алексей аккуратно положил кочергу и взял ухват с длинной потемневшей от времени и немного потрескавшейся деревянной ручкой. Ручка была отполирована руками не одного поколения людей и выглядела очень надёжной и крепкой. Так же, как и обхватившие её жилистые и смуглые руки деда.

Я вспомнил, что в печи в чёрном закопченном чугунке варится картошка. На столе уже стояла запотевшая с холода трехлитровая банка с солёными рыжиками, и я с удовольствием подумал о предстоящем ужине.

Дед Алексей знал все грибные места в округе, и я любил ходить в лес вместе с ним. Порой уже в самом конце лета мы находили множество чудесных крепких рыжиков, но иногда наша добыча едва закрывала дно корзинок.

Я не задумывался о практической пользе таких походов, и радость приносил сам лес и процесс поиска замечательных оранжевых пятачков.