Новая квартира Василию понравилась. Второй этаж, огромная кухня, просторная и светлая комната, раздельный санузел, все дела. Вторичка, но не убитая, обои свежие и стеклопакеты даже на лоджии.
Это было его первое личное жилье. Он всю жизнь прожил с отцом и матерью, а последние четыре года обитал в казармах. И если бы не ранение, фиг бы, а не своя квартира. Можно сказать, повезло. Впрочем, Минобороны и не собиралось платить за ранение, но Светлана Львовна Зверева (в девичестве Смирнова), Васина мама, наняла знакомого юриста из ветеранского союза, который заставил военных раскошелиться. Денег, выплаченных за инвалидность, на покупку не хватило, но родители подсобили, собрали недостающую сумму.
И вот теперь сидит в прихожке собственной фатеры, а вокруг свалены сумки, чемоданы, коробки, ящики и ящички, баулы и свертки. Часть вещей – стол, шкаф, кресло и кровать – забрал из каморки, в которой провел все детство и юность, часть отдали родители из гостиной, а кое-что прикупили, взяв кредит.
Холодильник и диван грузчики сразу поставили в указанные места, по фэншую, как пошутил отец, а остальное предстояло собирать и расставлять самому.
На работе дали недельный отпуск на переезд. Сегодня было тридцатое декабря, преддверие Нового года и начало новой жизни. И Вася собирался прожить эту жизнь так, чтобы потом не сожалеть о потраченных годах. Первым делом после праздников намеревался сменить работу. Хватит уже сидеть сторожем в магазине. Рана уже почти не беспокоила, и можно было поискать что-нибудь посолиднее. Хотя бы инструктор рукопашного боя, тем более что недавно приглашали в частную спортивную секцию и оплату обещали раза в два повыше, чем у охранника в ЧОПе.
Папа после разгрузки «Газели» уехал на работу, обещал заглянуть вечером с инструментами и помочь со сборкой и установкой кухонных шкафов. Завтра придут школьные товарищи Кир Столяров и Машка Незванова, и они вместе доделают остальное, а засим и отметят Новый год. Первый новый год в своей квартире.
…Василий собирался переехать после Нового года, но сил терпеть уже не оставалось – и буквально за пару дней собрали с отцом все вещи и перевезли. Отец не отговаривал, все понимал. А мама сначала было обиделась, но договорились, что с утра 31 числа Василий заедет к родителям, посидит за столом и лишь после уедет встречать ребят. Но первого числа обязательно должен предстать пред ее очи, иначе она обидится на самом деле.
В этом никто не виноват. Разве виноват старший брат, что женат? И в том, что живет с женой и двумя детишками в своей келье, вины на нем никакой, и что не может купить квартиру – тоже.
Пока Вася служил, все было в порядке – Игорь с Вероникой жили в одной спальне, а дети в другой. А когда солдат вернулся после госпиталя, в доме начался бедлам, все семейство старшего брата упаковалось в одну комнатенку.
Вероника непрестанно укоряла деверя, что тот живет на средства родителей. И так было до тех пор, пока не оклемался и не устроился работать охранником в супермаркете.
А уж когда купил квартиру, сноха и вовсе на дыбы встала – как же так, ему квартиру купили, а она? а ей? а ее детям?
И ежедневно ругалась со свекровью – вспоминала, что просила денег на машину, а та пожадничала, но сыночку своему младшенькому отдала все до копейки. И теперь детишки в детсад пешком ходят, а других родители привозят на дорогих иномарках! «Это несправедливо! – кричала Вероника. – Ему все! А нам ничего!» И при этом совершенно забывала о том, что дедушка и бабушка все силы отдавали семье старшего сына, кормили и одевали малышей. А сама Вероника не работала якобы на правах домохозяйки, однако и по дому ничего не делала.
И с каждым днем ругань все больше раздражала, и Василий даже во многом соглашался и понимал, что деньги родителям необходимо поскорее вернуть (они доплатили двести тысяч). И ждать еще целый месяц уже не мог, надо было разрубать этот гордиев узел. Тем более ехать уже было куда. И сорвался, принялся звонить перевозчикам и заказал «Газель».
И пока с отцом собирали вещи, Вероника ходила в старом застиранном халате вокруг и делала язвительные замечания. Последние полчаса в родительском доме Василий провел в наушниках, забивая голос снохи «Металликой». Уже на выходе, когда грузчики все упаковали в кузове, вытащил наушник из одного уха и сказал:
– Живите с миром, я вам больше не помешаю.
Вероника растерялась, лишь смотрела на него округлившимися глазами, раскрыв рот, и стала в этот миг похожа на рыбу, выброшенную на берег.
***
Посидев на распухшем чемодане, Вася поднялся. Первым делом включил радио в смартфоне, положил на подоконник в зале и не торопясь принялся разрезать веревки, связывающие баулы. Сначала нужно поставить шкаф и стол, а там и распаковывать остальное.
Он собрал на полу шкаф, а потом поставил его у стены. Динамик смартфона пел голосом Шевчука:
Мне всегда говорили: «Ну что ты нашел в этой химере?»,
А я помню, сколько было добра —
В каждом видели брата.
Мы последнее поколение,
Которое любовь рифмовало без мата.
Е-е-е, хали-гали,
Е-е, Галя, ходи.
Пока Вася, приседая, загонял в ДСП саморезы, разболелось раненое колено. Прохромав до прихожей, вынул из кармана куртки, лежавшей на коробке с кухонным гарнитуром, нераспечатанную пачку «Петра» и зажигалку и вышел в лоджию. Там было холодно, но он взял себе за правило дома не курить.
Приоткрыл окно, и морозный воздух обжег лицо. Хотелось присесть, но разобранные табуретки находились где-то в куче коробок. Вася открыл пачку, выбил щелчком сигарету и прикурил. С наслаждением вдохнул сигаретный дым и улыбнулся. Новая, гражданская, жизнь ему определенно нравилась. Особенно пришлась по душе тишина в новой квартире – здесь он мог делать все, что заблагорассудится, и жить, как хочет. Это была его жизнь.
Докурив почти до фильтра, затушил сигарету, прикрыл окно и вернулся. Настроение было боевое, хотя поначалу при виде огромной кучи вещей в коридоре он опустил руки.
Шкаф стоял на своем месте. Теперь можно было запихнуть туда несколько сумок, освободив площадь. Что не поместилось, разложил на диване.
В последнем бауле что-то треснуло. Вася расстегнул молнию и заметил на самом верху, на любимой осенней куртке, старинный радиоприемник. Никогда раньше его не видел и понятия не имел, откуда тот взялся.
Он поставил радио на подоконник рядом со смартфоном. Черный деревянный корпус матово поблескивал. Полировка местами была сильно поцарапана, но все еще сохранилась. Это был довольно древний транзисторный приемник, годов пятидесятых-шестидесятых. Решетка на динамике походила на хищно оскаленный радиатор какой-то стариной машины (в Васиной спальне когда-то висел такой плакат), а ручки громкости и настройки были словно два круглых удивленных глаза. На шкале четыре диапазона – LW, MW, SW и TW. Первые три он помнил, это были длинные, средние и короткие волны. А что означал последний – непонятно. Вася присмотрелся и заметил, что шкала TW располагалась в полосе частот 1900—2020. На корпусе не было никаких шильдиков – ни названия модели, ни бренда, словно это какой-то ноунейм-производитель. Но судя по качественной отделке, радиоприемник делали на совесть.
