Деление – чужие и свои́,
дробление – на дробь и на картечь…
Я – вафли разделяю на слои,
и – лирику —
на музыку и речь.
Я – автор эпитафий и молитв,
в руках – сверкает острый холодок:
мне нравится – железный монолит,
суще́ственный, как воздуха глоток.
Дели́ть и пра́вить – лихо увлекло,
так просто – от меня не ускользнёшь:
в моём распоряжении – стекло,
топор, бензопила, ножовка, нож…
Полоски серебристые – точу́,
оттачиваю режущий приём…
Умелый нож – подобен толмачу:
стираются и строятся при нём
барьеры, плодовитость – высока́,
как в чашке Петри —
множится исход.
Зату́пленный носитель языка —
втыкается в смирительный дресс-код.
Из но́жен – осторожно выполза́-
я, несколько стеснительный, сверка́-
я, зайчики бросающий в глаза,
кусается подобие зверька.
Нередко – состояние «хабуб» —
глотает – и хороших, и дрянных…
От жизни у меня – железный зуб:
молочных – нет,
всё меньше – коренных.
Опа́сливо – к сухому калачу,
ещё – к ореху, ко́сти, леденцу…
Лежу на валуне и – зуб точу,
и – глупый зайчик – скачет по лицу.
Рифлёная, влитая рукоять,
предвзятая манера кладенца…
Сложнее – совмещать, чем разделять: