Она словно тень проскальзывала в комнату.
Непринужденно подходила ко мне очень близко, на расстоянии всего одной ладони, и не поднимая глаз, сбрасывала серебряное шуршащее платье.
Она обнажалась без малейшего смущения.
Ее кожа плавилась в полумраке густым черным шоколадом, а легкая ткань, тускло мерцающая у ног, клубилась облаком от света уличных фонарей. Казалось, что она парит, легкая и воздушная…
В эти мгновения мне казалось, что я просто снял серебристую фольгу с плитки шоколада.
Тихо звучала мелодия за окном, дурманя голову аккордами безумной страсти. Ночь клубилась жаркой влажной негой. Я не мог оторвать глаз от ее теплой кожи, струящейся под моими ладонями шоколадной смесью.
Хотелось трогать ее губами, целовать, пробовать на вкус. Она была жаркой, как бархатная южная ночь, и нежной, как волна в океане.
Мой английский был слабоват. Я с трудом произносил самые обыденные слова. Я не мог сказать ей, как я восхищаюсь ее глазами, губами, кожей! Как приятно мне с ней, как мечтаю никогда не расставаться с ней.
Она все понимала и старалась разговаривать самыми простыми фразами. Улыбалась белоснежной улыбкой, теребила мои волосы, обволакивала своей нежностью. Она понимала меня, каждое произнесенное мною слово, хотя сам я не всегда был уверен в том, что сказал.
Нам было хорошо вдвоем. Я многое отдал бы, чтобы в моей жизни ничего не менялось.
Но я уехал.
Мне не удалось попрощаться с ней. О том, что командировка закончилась, нашей группе объявили за несколько часов до вылета, и времени почти не оставалось. Не было никакой возможности все отменить.
Нас никто не спрашивал, хотим ли мы еще задержаться в Амстердаме, мы должны были уехать, и все.
Я сразу бросился к ней. Я хотел сказать ей, что приеду, как только смогу, попросить ее, чтобы она меня не забывала. Я всю дорогу повторял английские слова, вычитывал их из словаря, пытался запомнить… Но ничего этого не понадобилось.
Когда я прибежал, ее не оказалось в отеле.
Дежурный на ресепшене не знал, когда она вернется. Он насмешливо поглядывал на меня темными глазами и вежливо что-то приговаривал. Я не понимал ни слова. Только то, что ее сейчас в номере нет.
Времени ждать у меня не было. Я оставил дежурному для нее маленький подарок. Купил его там же, в крохотном магазине сувениров.
Браслет из мелких камушек цвета бирюзы.
Передаст ли дежурный ей этот браслет? Я понадеялся на его порядочность, и бегом вернулся к себе.
В отеле нас быстро посадили в автобус и повезли в аэропорт. Позже мы узнали, что спешка с отъездом объяснялась тем, что руководству удалось приобрести дешевые билеты.
Я был взбешен, но что я мог поделать тогда?
Мой родной дом показался мне пустым и холодным.
Мама испекла мои любимые пирожки. Мне позвонили сестра, тетя. Друзья обрывали телефон.
Отец грохотал в трубку, что вечером мы закатываем праздничный ужин и всех приглашаем отметить мой приезд. Меня ничто не радовало.
Я как будто не узнавал свою комнату, в которой провел почти тридцать лет. Все казалось унылым и каким-то пыльным. Привычный вид из окна был тусклым и линялым. Все в комнате навевало грусть, от которой ныло сердце…
Вечер в семейном кругу совершенно не отложился в моей памяти. Гости что-то мне говорили, я отвечал. Было много смеха и шума. Я был словно обернут непроницаемой пленкой. До меня не доходили слова, я не понимал шуток.
Только один момент потряс меня.
Когда при мне моя сестра открыла плитку шоколада. Серебряная обертка обнажила темное нутро, и жгучая тоска сжала мне грудь. Я почувствовал биение сердца, хотя думал, что оставил его в далекой чужой стране.
Утром я вышел на работу с одной лишь целью: работать, собрать деньги на поездку в Амстердам и найти мою любимую.
Те несколько дней, пахнущие шоколадом и кофе, околдовали меня и не давали покоя. Мелодия сумасшедших ночей, записанная на телефон, напоминала каждый день о покинутом счастье.
Осталось много недосказанного между нами, много невыясненного.
То, что мне пришлось исчезнуть, не попрощавшись с ней, мучило меня. Мне казалось, что я поступил подло. Смириться с этим мне было трудно.
Я вцепился в работу, как проклятый. Я брался за все, что подворачивалось под руку. Я сидел за чертежами по выходным, я брался за самое трудное. Не замечал удивленных усмешек, не обращал внимание на шепот за спиной.
