Городской роман с…
ПРЕДИСЛОВИЕ
В этой небольшой повести практически не будет диалогов, потому что мы почти не разговариваем между собой. Мы не разговариваем, потому что почти не понимаем друг друга. Мы не понимаем друг друга, потому что думаем по-разному. Мы думаем по-разному, потому что имеем разный жизненный опыт. Мы поступаем по-разному, потому что из разного жизненного опыта мы извлекаем разные уроки. Мы извлекаем разные уроки, потому что пользуемся различными нравственными критериями. Мы пользуемся различными нравственными критериями, потому что накопили разный духовный опыт. Мы накопили разный духовный опыт, потому что ведем поиск истины в разных направлениях. И мы не могли и не должны были встретиться. И уж тем более сблизиться. И уж совсем – быть вместе.
Потому что нельзя быть вместе, не понимая друг друга. И невозможно достичь понимания, не разговаривая.
И существующая между нами связь – самая необъяснимая в моей странной жизни – не имеет под собой никаких оснований, кроме одного: мы друг друга чувствуем.
Мы не разговариваем, но, конечно, иногда перебрасываемся словами. Звучит это примерно так: «Тебе хорошо?», «Осторожно, задушишь!», «Скажи: твоя!», «Сильнее, еще сильнее!» и так далее в том же роде. Эллочка Людоедка отдыхает. По сравнению с нашим ее словарь – просто пособие по ораторскому искусству. Мы перебрасываемся словами не только в постели, но иногда и за столом: «Тебе налить вина или водочки?», «Попробуй огурчик», «Мясо положить?», «Тебе чай или кофе?». Во время редких прогулок мы обмениваемся фразами типа: «Правда, красиво?», «Какая чудная ночь!», «Какая теплая вода!», «Смотри, как светится море!», «Какие крупные сегодня звезды!».
Впрочем, иногда наше общение выходит за рамки постели. Чаще всего это бывает, когда мы гуляем по берегу моря. Правда, одного этого фактора не достаточно. Обязательным условием вербального общения является «принятие на грудь» изрядного количества алкоголя. Да, он иногда, особенно если между нами возникают размолвки, приходит, мягко говоря, не совсем трезвый. Весь мой жизненный опыт устами моего Эго вопит: кошмар, еще чего не хватало! И мне понятны эти опасения – алкоголиков в моей жизни хватало. Я думаю, что у каждой русской женщины в жизни был хотя бы один милый сердцу пьяница.
Я свою норму по алкоголикам выполнила и перевыполнила, поэтому мой новый друг пьет редко, но метко. И тогда мы «разговариваем». То есть он набирается смелости задать мне какой-нибудь достаточно интимный вопрос о прошлой жизни, я со свойственной мне прямотой рассказываю долго и пространно, а он слушает. Потом я пытаюсь узнать что-то, кажущееся мне важным, но в ответ обычно слышу что-нибудь типа: «Не спрашивай меня об этом. Если я начну отвечать, у меня последние волосы поседеют!» или «Ну, при чем здесь это?». То есть я ни разу не получила вразумительного ответа ни на один вопрос, как будто он всю жизнь не на стройке пропахал, а прослужил в ГРУ, нет, куда там! Как будто он всю жизнь прослужил в ЦРУ и жил при этом в тылу врага. Иногда у меня складывается впечатление, что он бы и рад что-нибудь рассказать, но не умеет облекать в слова свои чувства, а потому предпочитает молчать.
То, что я собираюсь написать сейчас, – мысль очень странная и дикая. Дело в том, что мне, немало намаявшейся в жизни с алкашами, пьяным мой друг гораздо милее и ближе, чем трезвый. С него как бы спадают оковы обыденности, в которую он пытается вписать наши отношения, «будучи в здравом уме и твердой памяти». Вся его жизнь под завязку набита условностями и стереотипами. И даже секс, который он деликатно называет «занятиями любовью», становится скучным, однообразным и даже немного агрессивным. Нет, все нормально, мы получаем физическое удовлетворение, но у меня после такого общения создается впечатление, что меня «поимел» робот-андроид. В общем, с виду – человек, а, по сути, – ходячая схема.
Поэтому, когда я рассуждаю о пользе алкоголя, я про себя иногда добавляю с большой долей самоиронии: «мой новый друг почти не пьет. А жаль!». Выпивший настолько, чтобы перестать равнять себя под жесткие схемы и рамки поведения, достойного мужчины, он перестает быть огороженным железным занавесом. Завеса приподнимается, слегка приобнажая душу. Он вдруг может подпустить какую-нибудь шутку, схватить меня на руки или упасть на колени, изображая раскаяние. Не просто ласкать, а быть нежным, не думать о том, какое впечатление производит, а вести сея непосредственно и искренне, превращая постель в ристалище, где бойцы бьются не за результат и не на время, а просто из любви к искусству и, как мне иногда даже кажется, «занимаются любовью».
Вот такие странные отношения связывают нас, двух людей вполне солидного возраста, о которых молодые сказали бы: «старперы», люди зрелого возраста назвали бы пожилыми, а старики бы обзавидовались.
Наше знакомство тоже было весьма не типичным. Мы познакомились не в Интернете, не на променаде, не на пляже, не в библиотеке, не в театре. Мы познакомились около винного магазина… Если учесть, что мы оба почти не пьем, то наша встреча выглядит совсем невероятной. Более того, произошла она на следующий день после отъезда моей дочери и внука. Для меня этот факт является значимым, потому что к началу этого лета я поняла, что больше не хочу быть всегда одна, а значит, почувствовала, что душа моя стала свободна для новых отношений. Но я сказала себе: эй, подожди. Успеется. Вот на днях приедет внук, моя последняя настоящая любовь, и мне будет не до мужиков. А потом… Если Богу будет угодно… И вот «потом» наступило сразу после отъезда внука. Неужели ЕМУ угодно?
Подробности начала нашего городского романа, а с учетом того, что наш город – курортный, то – «курортного романа», описаны в предыдущей книге «Голубой янтарь». Не знаю, стоит ли повторяться для тех, кому не по зубам жанр многостраничного романа. Думаю, что нет. Кто захочет, заглянет на страницы романа.
Коротко говоря, я влюбилась в него, когда мне показали его ауру – большую, мощную, темно-голубую, испещренную прожилками энергетических линий, пульсирующую на едва заметной взгляду частоте.
Ты шел мне навстречу упругой походкой,
На коже блестела вода,
И ауры синей мерцающий кокон
Светил, как ночная звезда.
«Голубой янтарь» заканчивает описание наших отношений примерно на такой ноте:
Твой ангел к моему не потянулся,
Твоя душа не распахнула дверь,
От нежности моей не задохнулся
И не вошел в число моих потерь.
Понятно, что не все идет гладко. И хотя конец предыдущей книги написан абсолютно счастливым человеком, это вовсе не означает, что на личном фронте все так уж безоблачно. Скорее наоборот. Просто счастье – гораздо больше, чем любовные отношения.
