1. Пролог
— Николас, мне нужен этот наследник, — с трудом выговаривая слова, произнёс лорд Мортимер Дарвиг, — прошу тебя как можно скорее доставить мальчишку.
Немигающим взглядом лорд Дарвиг пристально смотрел на крепкую высокую фигуру молодого мага жизни, уже с трудом фокусируясь на ней, со злостью понимая, что через несколько минут он снова потеряет сознание, а согласие мага так и не получил. А может и не получить, поскольку магам жизни никто не указ в Эллии, кроме ллиера их земли.
— Недавно парню исполнилось шестнадцать — хороший возраст, чтобы вложить в пустую голову необходимые знания, — сипло добавил лорд.
Мортимер видел, с каким выражением лица смотрел на него этот сопляк, Николас Червинг, и это безумно бесило, но сделать он ничего не мог. Не мог выгнать наглеца из спальни, не мог запретить смотреть на него с таким раздражающим сочувствием, поскольку сейчас только этот маг мог помочь ему.
В свою очередь лорд Червинг не мог спокойно принять то, что распластанная перед ним могучая фигура герцога Мортимера Дарвига совершенно ослаблена и беспомощна.
Мог ли он когда-либо предположить, что подобное возможно?
Нет. Никогда.
И никто не мог.
Но ему, магу жизни, было особенно тяжело наблюдать, как таял на глазах великий воин империи, живая легенда, и осознавать, что он тоже не в силах ему помочь.
Совсем недавно лорда Дарвига настигла странная хворь, которую уже шестой месяц не мог вылечить ни один целитель и ни один маг жизни Эллии.
В первый раз болезнь проявилась неожиданно и также внезапно, через несколько дней исчезла, за это время абсолютно измучив крепкое тренированное тело мастера боевых искусств самого правителя, выпив из него практически всю жизненную энергию, оставив капли, которых едва хватило, чтобы не уйти за Грань.
Затем, с периодичностью раз в месяц, хворь на несколько дней беспощадно захватывала в полную власть мастера, становившегося беспомощным, словно новорожденный младенец.
Вот и сейчас Мортимер Дарвиг закусил губу от боли, только чтобы не застонать и не показать, как паршиво на самом деле он себя чувствует, и насколько он ослаблен.
Маг жизни Николас Червинг пытался вылечить мастера Дарвига, ведь для него неизлечимых болезней не существовало. Он искренне не понимал, почему другие маги жизни Эллии потерпели неудачу. Однако его ждало огромное разочарование и потрясение.
Когда в очередной раз болезнь завладела телом и разумом лорда Дарвига, и тот впал в беспамятство, находясь на грани между жизнью и смертью, молодого мага срочно вызвали в поместье Дарвигов. Николас оставался последним из магов жизни, кто ещё не боролся за жизнь лорда Мортимера.
Маг привычно впал в транс и сразу увидел мечущуюся измученную душу мастера. Он ожидал увидеть бледную, полупрозрачную тень, которую сможет наполнить жизненной силой и энергией. Но перед внутренним взором предстала совершенно жуткая картина. Яркая, насыщенная светом душа, мечущаяся между несколькими огромными чёрными тенями, которые ни на миг не оставляли её в покое, одновременно впиваясь в неё острыми безжалостными щупальцами.
Когда Червинг увидел теней — прислужников самого Мрака, что могло означать только одно: Мрак лично имел отношение к состоянию мастера — он понял, насколько всё плохо и даже... безнадёжно. Мортимера Дарвига прокляли чёрной хворью.
Подобное открытие говорило о том, что лорд Дарвиг проклят очень сильным магом, который навсегда отдал тёмную душу Мраку, поэтому рано или поздно лорд умрет, сначала став безумным.
Несмотря на полное понимание безнадежности случившегося, Николас Червиг в отчаянии попытался спасти лорда, кинувшись между тенями, пытаясь добраться до мечущейся души, но тени угрожающе шипели и, впившись острыми щупальцами в жертву, легко перемещались с места на место.
Николас несколько раз пытался дотянуться до них, вытащить из болезненного плена лорда Дарвига, но каждый раз напрасно, — тени вместе с жертвой ускользали, при этом ни разу к нему самому не прикоснувшись.
В результате Мортимер Дарвиг стал бояться смерти. Но не самой смерти, как таковой, потому что легендарный воин и мастер боя априори не мог её бояться, а того, что он не успевал передать знания и огромное наследство достойному наследнику, которого до настоящего времени у него не было.
О данном обстоятельстве в силу определенных причин знал лишь очень ограниченный круг доверенных лиц, в числе которых был и Николас Червинг, поскольку именно с его помощью младший сын лорда Мортимера много лет назад предал древний род Дарвигов, ринувшись в другой мир за молоденькой вертихвосткой. Старший сын лорда ещё раньше уехал в далёкие неизведанные земли за океан, и больше от него вестей не было.
— Наш мир разительно отличается от того мира, в котором сейчас живёт ваш внук, поэтому Эллия может не понравиться мальчику или напугать его, и он захочет вернуться домой, — со вздохом сожаления ответил Николас Червинг — он точно знал, о чём говорил.
— Если он не дурак, то даже думать не будет, что выбрать, — в своей обычной манере резко ответил Дарвиг, а магу жизни показалось, что тот снова поморщился от боли, понимая, что Дарвиг действительно испытывает немыслимые мучения, потому что иначе так не кривился бы, — этот человек, как никто, умел терпеть боль.
Лорд Червинг сразу понял, почему в покоях лорда стояла такая темень, несмотря на то, что на улице светло и ясно. Заболевший приказал держать все занавеси зашторенными, чтобы создавать в комнате полумрак, мешающий посетителям отчётливо его разглядеть. Мортимера Дарвига явно бесило беспомощное состояние, в котором он оказался, а ещё больше раздражало то, что посторонние могли видеть его таким.
— Если он настоящий Дарвиг, то его ничто не испугает, — рыкнул лорд Мортимер, — хотя... если он весь в своего отца... — он снова поморщился, будто съел что-то кислое, но теперь явно не от боли, а от испытываемого невероятного раздражения.
— Если мальчик не захочет остаться в Эллии, вы отпустите его? — Николас Червинг напряжённо вглядывался в бледное и недовольное лицо лежащего перед ним мужчины, ожидая ответ. — Полагаю, что без данного обещания, родители не отпустят его. Вашему же слову они поверят.
Червингу показалось, что хозяин комнаты заскрежетал зубами от ярости, чему не удивился. Каждый подданный их империи слышал о жёстком и деспотичном характере лорда Мортимера Дарвига, учителя по боевым искусствам самого императора, в настоящее время обучающего его личную гвардию. Никто и никогда, кроме самого правителя, не смел ему указывать или чего-то требовать.
— Я отпущу мальчика, — огромным усилием воли оставаясь в сознании, нехотя процедил сквозь зубы лорд, и уже шёпотом добавил: — Слово чести.
