Переводчик Александр Умняшов
Редактор Иван Смех
Иллюстратор Уильям Хит Робинсон
Дизайнер обложки Полтора дезертира
© Боб Блэк, 2021
© Александр Умняшов, перевод, 2021
© Уильям Хит Робинсон, иллюстрации, 2021
© Полтора дезертира, дизайн обложки, 2021
ISBN 978-5-0053-7922-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Рец. на кн: Chomsky on Anarchism // Selected and edited by Barry Pateman. Edinburgh, Scotland and Oakland, California: AK Press, 2005; а также: Occupy. By Noam Chomsky. Brooklyn, New York: Zuccotti Park Press, 2012.
Позвольте отметить, что я не считаю себя анархистским мыслителем – Ноам Хомский.1
В Соединённых Штатах мы можем делать почти всё что захотим – Ноам Хомский.2
Позвольте отметить, что в одном я с ним согласен. Ноам Хомский – не только самый известный в мире анархист. Он самый известный в мире анархист, который таковым не является.
За почти что полвека Хомский написал много книг, – по лингвистике (его академической специальности) и по внешней политике США (это его фобическая одержимость) – прежде чем он или его издатели, AK Press, почувствовали необходимость опубликовать его труды об анархизме. Рекламное объявление на задней обложке сборника «Хомский об анархизме» столь же наивно, сколь и забавно: «в этом потоке публикаций и переизданий» – почти все они, к настоящему времени, это дело рук его нынешних издателей AK Press – «очень мало сказано о том, что именно отстаивает Хомский, каковы его личная политика, его видение будущего».
Выразиться страдательным залогом – «очень мало сказано» – значит уклониться от ответа. Очень мало сказано об анархизме Хомского потому, что книга «Хомский об анархизме» очень мало говорит об этом. В предисловии, написанном от имени коллектива AK Press, Чарльз Вейгл рассказывает: «Я был ещё подростком [это примерно 1980 год], когда впервые узнал, что Хомский был анархистом» (5). То был период, когда некоторые панки подхватили анархизм в качестве лозунга («Anarchy in the U.K.» и всё в таком духе) и субкультурного символа вроде ирокезов. К 1990-м перестал быть модным марксизм и анархизм занял его место. Именно тогда Хомский начал немного рассказывать о своём анархизме американским читателям и слушателям. Продвигаемый AK Press Хомский сочетает в себе благочестие святого с непогрешимостью папы римского.
Есть простая причина, по которой анархизм Хомского стал сюрпризом для Вейгла. Сам Хомский держал это в секрете, чтобы не беспокоить леваков и либералов, для которых он писал книги и подписывал петиции во всю полосу газетных объявлений («Свободу Восточному Тимору!» и т. д.). Поэтому действительно смешно (единственное забавное место в этой в целом очень напыщенной книге), что редактор сборника Барри Пэйтмен может сказать будто «за пределами анархистского движения многие совершенно не знают о либертарианских социалистических корнях творчества Хомского» (5). А всё потому, что эти корни он закопал очень глубоко.
Хомский, чья первая лингвистическая книга была опубликована в 1957 году, а первая лево-политическая – в 1969-м, никогда не писал ни для одной американской анархистской газеты или журнала, хотя он пишет для листков с названиями вроде «International Socialist Review». Он выступил буквально с тысячами речей3 и интервью, но только одно из них, насколько мне известно, дано анархистам.4 Зато он часто писал для леволиберальных и марксистских периодических изданий.5 Судя по рецензируемой книге, его первым и в течение многих лет единственным проанархистским текстом было предисловие к сочинению Даниэля Герена «Анархизм: от теории к практике».6 Что он был анархистом, Хомский публично признал в 1976 году, в интервью Би-Би-Си (133—48), но эту беседу в США опубликовали только через 27 лет (148).7
«Хомский об анархизме» – это книга, в которой 241 страница, из которой мы можем вычесть шесть страниц сентиментальных, льстивых Предисловий и Введений, так что остаётся 235 страниц. 90 из них – это «Объективность и либеральная наука» (11—100), эссе, которое в 1969 году стало его дебютным политическим текстом. Перепечатывать здесь его не было необходимости, даже если бы оно того стоило, потому что издательство Black & Red в Детройте уже сделало это.8 Первая часть этого текста является горьким, хорошо документированным осуждением сторонников войны во Вьетнаме в академической и интеллектуальной среде (11—40). Это шаблон для многих книг, которых написал Хомский. С анархизмом здесь ничего общего. Вьетконговцы не были анархистами. Итак: 235 – 30 = 205 страниц.
Вторая часть этого текста представляет собой критический обзор книги историка Габриэля Джексона о Гражданской войне в Испании.9 Хомский убедительно показывает, в отличие от Джексона, что в Испании случилась именно революция, а не просто гражданская война. Испанские рабочие и крестьяне – многие из них были анархистами – сначала разгромили фашистских генералов в некоторых частях Испании, а также обобществили большую часть промышленности и сельского хозяйства, которые они определили под самоуправление. Возможно – по моему мнению и, вероятно, по мнению Хомского, – что если бы поддерживаемое Советским Союзом республиканское правительство не подавило социальную революцию, оно не проиграло бы войну.
Тем не менее, уточнять роль анархистов в истории гражданской войны в Испании – это не значит писать об анархизме и тем более излагать собственное «видение» анархизма. Многие историки, не являющиеся анархистами, описали и задокументировали роль анархистов в испанской революции.10 Они делали это до краткой единичной реплики Хомского и продолжили делать после. Поскольку то, что говорит здесь Хомский, на самом деле не является «Хомским об анархизме» – тут нет ничего (по выражению Пэйтмена) про его убеждения и его видение будущего, – я бы вычел всю «Объективность и либеральную науку», хотя для 1969 года это было достойное сочинение, – так что мы сокращаемся примерно до 135 страниц.
«Содержать в себе угрозу демократии» – анархизм должен быть угрозой демократии – это ещё 23 страницы стандартных для Хомского разоблачений средств массовой информации, внешней политики США и других профессоров колледжей, которые с ним не согласны, а также поддержка Хомским демократии, естественных прав и даже его якобы картезианская лингвистическая философия – всё, кроме анархизма; он не упоминается. Итак, давайте вычтем ещё 23 и останется 112 страниц возможного анархизма. Следующий текст, «Язык и свобода» (1970 года) – 16 страниц – к анархизму не относится.11 У нас осталось 96 страниц возможного анархизма.
Пять из одиннадцати текстов этой книги – интервью, занимающие около 72 страниц. В большинстве из них Хомского об анархизме не спрашивают. Ему обычно задают одни и те же вопросы, на которые он, естественно, даёт одни и те же ответы, поскольку он никогда ни о чём не менял своего мнения.
