Они впервые встретились в поезде Москва – Санкт-Петербург.
Катя утрамбовала свой баул под нижней полкой и с трудом втиснула свое огромное тело между сиденьем и столиком. Отдышалась. С улыбкой взглянула в окно на переполненный спешащими людьми ночной столичный перрон. Саша в это время ругалась в купе неподалеку. Конфликт протекал так громко, что о его причинах знал уже весь вагон. Бой шел за право обладания нижней полкой, которую, по утверждению Саши, незаконно оккупировал какой-то мужик. Как назло, несмотря на децибелы, каковых достиг ее визг, стоящий на перроне у двери вагона проводник почему-то не спешил вмешаться. Быть может, был занят другим скандальным пассажиром. Тогда Катя выбралась с насиженного места и поспешила в сторону «горячей точки».
Это походило на схватку пантеры с буйволом. Худенькая черноволосая Саша стояла в стойке разъяренной кошки, едва ли не выгибая спину. Она требовала немедленно освободить ее законное место, время от времени подтверждая свои притязания, тыча длинным алым ногтем то в свой билет, то на прикрепленную к стене купе черно-белую циферку. Ее оппонент – двухметровый лысый бугай с пивным брюхом, выпирающим из-под белой майки, – лишь равнодушно кивал и, помахивая своим билетом, невозмутимо вещал, что это его место и никуда он не уйдет. К моменту появления Кати пантера уже готова была броситься в рукопашную, а глаза невозмутимого буйвола все больше наливались кровью. Остальные пассажиры наблюдали молча и с явным любопытством, видимо предвкушая «хлеба и зрелищ».
– Простите, девушка, можно взглянуть на ваш билет? – спросила Катя.
Саша встретила эту просьбу воинственным взглядом. Но, увидев дружелюбную улыбку, несколько смягчилась и протянула зажатую в кулаке мятую бумажку.
– Ой, так у вас другое купе! – воскликнула Катя. – Место как раз около моего!
– Что значит «другое»? – Саша растерянно захлопала длинными ресницами. – У меня же в билете стоит номер из этой плацкарты!
– Ну, во-первых, не плацкарты, а купе, – ответила Катя. – Плацкарта – это квитанция с указанием места, а сами кабинки называются купе. Я читала об этом. Хотя все думают, что…
– Во-вторых? – перебила «воинственная пантера».
– А во-вторых, видите эти цифры? Это – номера полок. А те, на которые указывали вы, означают сидячие места.
– Да? – Саша угрюмо взглянула на цифры. – Кто бы мог подумать…
– Извините, пожалуйста. – Катя примирительно улыбнулась буйволу в майке. – Девушка просто ошиблась. Не сердитесь на нее, а?
– Да ладно, всякое бывает… – Тот пожал плечами, превращаясь из свирепого Минотавра в доброго Винни Пуха.
– Давайте я покажу вам ваше место, – сказала Катя Саше.
Та гордо отбросила назад растрепавшуюся черную челку и, заявив: «Понапишут цифр, а людям потом разбирайся…», с видом триумфатора направилась вслед за Катей, словно колесницу, увлекая за собой чемодан на колесиках. Едва уселись на места, поезд вздрогнул и ночной перрон за окошком поплыл вправо.
– Поехали! – захлопала в ладоши Катя. – Даже не верится, что через каких-то восемь часов мы будем в Питере!
– Да уж поскорей бы, – вздохнула Саша. – Задолбалась уже трястись в этих потных вагонах.
– Давно едешь?
– Уже часов шестнадцать отмотала. После такого путешествия возненавидишь поезда на всю оставшуюся жизнь. Говорили мне, надо было напрямую в Санкт-Петербург билет брать. Так нет же, захотела еще в столице тусануться. Думала, у тетки переночую. А та разнылась: мол, внуков укладывать некуда, а тут ты еще…
– И что же, выгнала?
– Оставила. Да только с такой миной, будто я у нее год на халяву жить собралась. Свинья! А я там даже постель не расстелила: вещи кинула – и в ночной клуб. Вернулась к вечеру следующего дня – и сразу на вокзал.
– Я, к сожалению, в Москве толком и не побыла, – мечтательно вздохнула Катя. – Хотя так хотелось посмотреть: Красная площадь, Кремль, ВДНХ, Чистые пруды… Слышала, что «чистыми» эти пруды назвали после того, как их приказал вычистить друг Петра Первого князь Меншиков. Интересно, правда?.. Мой поезд на Ярославский пришел, а через час уже отправление с Ленинградского. Все что успела увидеть, – два перрона. Но я в Питер надолго, так что будет еще время и в Москву сгонять. В принципе, за неделю пути у меня и так впечатлений масса: тайга, сопки, Байкал, Уральские горы, десятки знаменитых городов… Красота!
Саша не слушала. Она достала из сумочки косметичку и пыталась при тусклом свете вагонной лампы подправить на своем миловидном личике и без того безупречный макияж. Убрав косметичку, она извлекла из сумочки маленькую бутылочку с оранжевой жидкостью. Подняла ее вверх, словно произнося тост, и сделала глоток прямо из горлышка.
– Традиция, – ответила она на удивленный взгляд Кати. – Каждый раз поднимаю «бокал», как только появляется возможность выбраться из своего гадюшника – родной деревни. Будешь? Это коньяк.
– Не-а, я не пью, – дернула плечами Катя. А потом, подумав, заговорщицки прищурилась и махнула рукой: – А, давай по чуть-чуть! В жизни ведь все нужно попробовать…
Она сделала небольшой глоток и сморщилась.
– Какая гадость! И чего люди в нем находят?
– Понимание вкуса приходит со временем! – деловито заявила Саша.
– Не знаю, не знаю. Может, и так, хотя и не во всем. Вот я, сколько ни любовалась на «Черный квадрат», так ничего и не высмотрела. При том, что многие утверждают, будто это шедевр. По мне – так просто черная геометрическая фигура, не более того. Невольно поверишь версии, что Малевич изначально писал совершенно другую картину, но не успевал закончить в срок, а потому просто замазал ее черной краской, будто бы так и задумывалось. Хотя, может, я не поняла ничего оттого, что картину в журнале рассматривала, а не в музее… Кстати, у меня же к коньяку закуска есть!
Катя подняла полку, распахнула клетчатый баул и принялась вынимать из него какие-то припасы: булочки, копченый окорочок в пакетике, вареную картошку в эмалированной мисочке… Саша смотрела на все это со смесью удивления и презрения.
– Кто же коньяк закусывает? – воскликнула она. – Это же не водка!
– Ах, ну да, – смутилась Катя. – Что-то я сразу не сообразила. Вот если бы тут был, например, лимон или шоколад… А французы, говорят, придерживаются такого правила: сначала кофе, потом коньяк, и в довершение выкурить сигарету. Правда, я не курю…
– И откуда это ты все знаешь? – саркастически заметила Саша.
– Да так, как-то само собой… Читаю много, – ответила та. – Но ты все равно угощайся.
– У меня строгая диета.
– А вот я поесть очень люблю!
От Кати не ускользнула с трудом сдерживаемая Сашей улыбка.
