ИГРА ОТРАЖЕНИЙ
У каждого свое отражение и свое
Зазеркалье…
ГЛАВА 1
Рабочий день закончился. Прозвенел заводской гудок – пережиток советского прошлого, которое нынче принято огульяно хаять. Я убрал в сейф особо важные бумаги, накинул легкое пальто и с радостью двинулся к выходу. Во дворе к воротам ломилась толпа конторских рабочих. Чуть подальше покуривали обычные работяги “Турбоатома” – промышленного гиганта Украины. Их смена заканчивалась ровно в восемь.
На улице в свои права вступила ранняя осень. Дул холодный пронизывающий ветер, заставляющий прятать красные уши под жалкую защиту поднятого воротника. Нос сразу замерз и стал похож на перезрелую сливу. Мимоходом глянул на электронный градусник на проходной. Минус один… К черту красоту и понты! Завтра приду в шапке!Может же инженер мерзнуть? А ведь это только конец сентября. До начала отопительного сезона еще ой, как далеко.
По Московскому проспекту сновали автомобили разных марок и окраса. Надрывно гудела стартером, пытаясь завестись потрепанная “копейка”. Дымили выхлопными газами зеленые микроавтобусы маршрутных такси. Народ толпой валил в метро, стремясь спрятаться от сырого пронизывающего холода.
Мне идти домой было совсем недалеко. Пересечь четыре автомобильных полосы наискосок к торговому центру, железную дорогу, пробраться закоулками Московоского вещевого рынка , пару кварталов и вот оно – относительное тепло. В квартире ненамного теплее чем на улице, только что пар изо рта не идет. Мельком посмотрел на часы. Десять минут шестого…Фонари исправно светились желтоватым бледным светом, скупо освещая натоптанную тропинку.
В кармане зазвонил телефон. Я с неохотой вытащил согревшиеся в пальто руке. Звонила жена…
– Любимая…– задумчиво проговорил я, пытаясь совладать с околевшим сенсором.
– Да, дорогая!
– Привет, любимый! Как у тебя дела?
– Да нормально все, уже иду домой…
– Отработал?
– А как же!– ухмыльнулся я.– Что-то случилось?
– Ты не сможешь заехать на “Коммунальный рынок” и купить домашнюю курицу.
– О, нас ждет царский обед?– подколол я любимую.
– А то!
Я с сожалением посмотрел на улицу, где уже виднелась крыша моего двухэтажного дома и с неподдельной грустью в голосе согласился.
– Конечно, смогу.
– Хорошо, тогда ждем тебя к ужину.
– Еще бы! А мне теперь тащится в другой район,– поворчал немного я про себя, пряча телефон обратно в карман. Легкие ботиночки на тонкой подошве промерзли, ноги ощутимо покалывало, но я поплелся на остановку.
Судя по количеству людей, пришедшая мне в голову мысль, взять такси, оказалась не самой глупой, но спас всех страждущих и мучающихся от холода тихоход – троллейбус. Активно работая локтями, я протиснулся в середину, уперевшись в спину крепкому мужичне средних лет, а сзади меня подперла широкобедрая с двумя хозяйственными сумками женщина. Я немного поерзал, устраиваясь поудобнее. В час пик в Харькове плюс один: ни в маршрутке, ни в каком-либо другом общественном транспорте ты не упадешь, даже если не будешь держаться. Клубок самых разных запахов, дыхание усталых, едущих с работы людей, начали тоскливо мне напоминать о оставленном на остановке свежем ветре.
– Вы выходите?– спросила меня девушка в наушниках позади.Я отрицательно покачал головой, и вот тут-то началось самое интересное. Широкоплечая кряхтела, но вжималась в людей на сиденьях. Мужик как мог втянул живот, а я счастливо разминулся с молоденькой меломанкой.
Окна троллейбуса запотели, и я смог определить свою остановку лишь заметив в закрывающейся двери супермаркет и нужный мне рынок
– Остановите…– нерешительно промямлил я, но в общем шуме и гаме водитель меня вряд ли услышал, да если и расслышал, то не стал из-за одного необязательного пассажира тормозить троллейбус. Пришлось топать еще и одну остановку пешком. Настроение испортилось окончательно. Уже не хотелось ни курицы, ни царского ужина…
Коммунальный рынок кажется не работает только после полуночи. Когда бы я там не появился , возле палаток всегда прохаживаются крепко сбитые дородные женщины летом в черных солнцезащитных очках, а зимой в “дутиках”, смастеренных трудолюбивыми вьетнамцами в общагах недалеко от моего дома.
– Джинсики подбираем, молодой человек!– кинулась одна из них мне наперерез. Я покачал головой, уворачиваясь еще от одной, предлагающей какие-то шапки. Да, шапка мне бы сейчас не помешала.
Людей на рынке было немного. Все больше такие же как я – запоздалые с работы отвественные мужья. Мы понимающе переглянулись с одним из таких, мысленно друг другу посочувствовав.Продуктовые ряды были уже закрыты. Желтые модули неприветливо встретили меня закрытыми ролльставнями Для очистки совести я решил пройти чуть дальше, чтобы удостовериться, что все колхозники и фермеры покинули рынок под напором марширующей по стране ледяной осени. Пусто…Только ветер бездумно гоняет картонки и брошенные окурки. За продовольственными товарами хозряды. Тут обычно продают всякую ненужную мелочевку, дабы выжить. С нашими ценами и пенсией старикам трудновато приходится. Вт они и выносят из дома старые гаечные ключи, монеты, болты, гайки и даже кухонные сервизы.
Среди нескольких десятков пустых лотков собиралась домой сгорбленная старушка. Она одета была в теплый платок, протертую на локтях куртку и все те же сапоги “дутики”. Нет никакого намека на домашнюю курицу! Придется идти в супермаркет, потому как царского ужина все-таки хочется. Я вяло начал выбираться из запутанного лабиринта рынка.
– Что-то ты припозднилась, бабуль!– окликнул я старуху, которая сосредоточенно упаковывала в бумагу что-то прямоугольное и громоздкое.
– Так жить за что-то надо! Коммунальные повышают, а пенсия не растет…Вот и стоишь тут до ночи, чтоб заработать гривну другую…
– Ой ли…
Я заинтересованно сделал несколько шагов к ее лотку. Она почти уже все собрала. На грязной картонке остались несколько чашек, серебрянные ложки и древний фонарик на аккумуляторах. Зарядного к нему я не увидел.
– Да…невесело…– хмыкнул я,.
– Может ты, сынок, чего-нибудь купишь?– подняла голову бабулька. У нее оказаллось морщинистое старушечье лицо, узкие губы и острые, как сталь, глаза, прожигающие тебя насквозь. Я даже немного отшатнулся от ее взгляда. Таких глаз я не видел никогда. Они были полны злобы, печали, страха и надежды. Наверное, именно эта искорка надежды и смутила меня. По натуре человек я добрый, и смотреть на такое вот непотребство, творящееся в стране мне неприятно. Умом понимал, что облагодетельствовать всех не получится никогда и ни у кого, что все хорошо и счастливо живут только в сказках, но…но…но…
– За проезд отдай, за место отдай, полицейским хапугам тоже в ладошку положи, а что ж мне…– из уголка ее глаз, потекла серебристая слезинка, которую она ловко смахнула краешком платка.– Купи, сынок, хоть что-то…
