Впервые я его увидела в Ночь зимних костров. Давняя, дошедшая из незапамятных времен традиция – огнем и весельем отгонять спускавшихся с гор чудовищ, порождений вечной тьмы. Тех, о которых не принято говорить во весь голос. Только шепотом, украдкой, оглядываясь через плечо и сотворяя охранный знак. В эту ночь не ложатся спать. Собираются на площадях, пьют горячее пряное вино, поют, танцуют, смеются и прыгают через невысокие костерки.
Я изо всех сил старалась вести себя чинно и пристойно, как и подобает юной ларе, дочери лаэрда, хотя безудержное веселье кружило голову, захлестывало волной, манило присоединиться к стайке хохочущих девушек, ждущих своей очереди у огня. Прохаживалась степенно, приветствовала отцовских подданных, а за мной неотступной тенью следовала наставница дорна Линда. Где-то неподалеку находились и охранники, готовые в любой момент броситься на мою защиту, но они ловко растворились в толпе – в Ночь зимних костров и правитель земель, и его жена, и дети должны вольно, без препон, общаться с народом.
Смех вокруг звучал чаще и громче, голоса стали более хмельными, песни – менее пристойными. Незамужним девушкам благородного сословия недолго оставалось находиться среди разгоряченной толпы. Приближался час возвращения в замок. Вот тогда-то я и увидела его. Встретилась глазами с немигающим взглядом золотистых глаз. «Прыгни через костер!», – прозвучало в голове. Я запнулась и едва не упала, но сумела удержать равновесие. А горящие золотом глаза с вертикальными зрачками удерживали мой взгляд, не отпускали. «Прыгни через костер!».
– Нет, – едва слышно пробормотала я. – Не буду.
Но ноги сами уже несли к центру площади, туда, где взметалось ввысь ревущее пламя главного костра, через который не осмелился бы прыгнуть даже безумец. Смолк веселый гомон толпы, поблекли краски, исчезли, растворились во тьме яркие разноцветные огоньки фонариков, люди вокруг превратились в призрачные безмолвные серые тени. Реальными оставались только мы двое: я и незнакомец, чьи глаза, казалось, заглядывают мне в душу. И еще костер, к жарким алым языкам которого меня толкала непреодолимая сила. Я хотела моргнуть, зажмуриться, избавиться от прожигающего насмешливого взгляда – но не смогла.
«Прыгни!».
Остановила меня дорна Линда. Догнала, схватила за рукав, зашипела недовольно:
– Ларра Эрна, что с вами? Вы что – ополоумели?
И звук ее голоса разбил чары. Я снова оказалась на людной площади, оглушенная многоголосым радостным шумом, опьяненная ароматами пряностей и сдобы, ослепленная яркими огнями и разноцветьем праздничных украшений, от пестроты которых зарябило в глазах.
– Он, – выдохнула я и пошатнулась от внезапного головокружения. – Кто он такой?
– О ком вы, ларра?
Я подняла руку, чтобы указать на незнакомца, и тут же опустила. Между двумя разукрашенными столбами, где он только что стоял, было пусто. Только развевались на ветру алые и зеленые широкие ленты.
– Ларра?
Подоспели охранники, переминались с ноги на ногу, посматривали вокруг настороженно, держались так, чтобы прикрывать меня и дорну Линду от неожиданного удара. Я попыталась растянуть непослушные губы в улыбке.
– Все в порядке. Мне почудилось что-то… что-то необычное. Наверное, я просто устала. Пора возвращаться домой, дорна.
Она согласилась с явным облегчением:
– Как скажете, ларра.
Вот только ничего мне не примерещилось. Я твердо знала, что видела между праздничными столбами незнакомца, чужака в темном плаще с тускло поблескивающей фибулой в виде головы неизвестного зверя с оскаленной пастью. Непокрытые темные волосы трепал ветер, а золотые глаза горели огнем.
Позже, много позже мне удалось убедить себя, что незнакомец все же был порождением моего воображения. Возможно, и стоял кто-то на том самом месте, но как я могла разглядеть все в таких подробностях – и серебряную фибулу, и темные пряди волос, и уж тем более цвет глаз и вертикальные зрачки? Нет, невозможно. Это все вина Ночи зимних костров и давних преданий о спускавшихся с гор чудовищах. Старики говорят, в эту ночь оживают легенды, вот мне и показалось, будто за мной явился один из тех древних монстров, что забирают разум и пленяют душу. И все же я часто просыпалась по ночам, забиралась с головой под одеяло и пыталась там укрыться от прожигающего властного взгляда, что долгое время не давал мне покоя во снах.
А потом миновала весна, пришло лето, и новые заботы заполонили все мои мысли. Потому что близился день моего семнадцатилетия, а с этого возраста девушка считается невестой. Значит, отец должен выбрать мне жениха. Многие желали породниться с лаэрдом Ройгаром и принять в свою семью его старшую дочь, но никому пока что он не дал ответа.
Так что я выбросила незнакомца из головы. Но он сам напомнил о себе. Напомнил тогда, когда я меньше всего этого ожидала.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Три года спустя
– Эрна! – донесся до меня заговорщический шепот. – Эрна! Иди сюда! Да сюда же, куда ты смотришь! Здесь я!
Я подняла голову и среди зеленой листвы и краснобоких яблок разглядела блеск золотистых локонов – таких же, как у меня. Только мои волосы убраны в косы, как и полагается уже сговоренной деве, а вот у Айлы, сестренки, просто перехвачены лентой. И вечно растрепаны. Дорна Линда выбивается из сил, пытаясь заставить Айлу вести себя как подобает юной ларре, но не слишком-то преуспевает. Бедной дорне и со мной-то нелегко пришлось, а уж сестренка – сущий сорванец. Улыбнувшись, я ухватилась за ветку и ловко вскарабкалась на дерево. Айла удобно устроилась, привалившись к стволу.
– Не боишься, что заметят? – захихикала она. – Донесут Свену, он и откажется брать тебя в жены!
Я запрокинула голову, зажмурилась от ярких солнечных лучей, проникавших сквозь крону.
– Не откажется! Он так долго ждал.
И в самом деле – долго. Почти два года. Столько прошло со времени сговора наших отцов, и отчего со свадьбой тянули, мне было неведомо. Но этой-то осенью, после сбора урожая, мы точно поженимся! Могли бы и раньше, в дни середины лета, вот только король объявил Большой совет и созвал лаэрдов в столицу. Давненько от отца не долетало вестей, уж не случилось ли чего? Писать длинные письма он не любил, так что получили мы с его отъезда всего одну коротенькую записочку, вот и все. В ней он извещал, что благополучно добрался до столицы, а еще – что король удостоил его великой милости и пригласил отужинать за королевским столом. Мама, прочитав, обрадовалась, а вот старая Грета, полубезумная бабка отца, стукнула клюкой о пол и проворчала, что ничего хорошего в этакой милости не видит, и что лучше бы держаться от правителей подальше. Но кто и когда слушал старую Грету? Разве что в детстве мы с Айлой долгими зимними вечерами сидели на низенькой скамеечке у ее ног и с восторгом и ужасом внимали рассказам о давно прошедших временах. От историй Греты стыла в жилах кровь и замирало сердце, но вскоре мама запретила нам выслушивать, как она выразилась, «глупые бредни», и нарушить запрет мы не осмелились.
