1. Пролог
“Попасть в цирк легко, а вот уйти оттуда практически невозможно. Из цирка не уходят, из цирка уносят…”
Максим Никулин
Она влетела в больницу подобно шаровой молнии, появившейся из самого эпицентра грозы. Мокрые волосы прилипли к бескровному лицу, тушь и помада размазались, словно у дешёвой привокзальной проститутки, а повлажневшая от дождя короткая юбка бесстыдно и вызывающе обрисовывала аппетитные бёдра.
Однако на появление девушки мало кто обратил внимание. Вечерняя жизнь приёмного отделения текла в привычном сумасшедшем ритме – пьяные драки, поножовщина, аварии, травмы и переломы, нашёлся даже кое-кто с огнестрелом. Те пациенты, которые были в состоянии сидеть или стоять, терпеливо ждали своей очереди на осмотр, медсёстры и санитары носились туда-сюда, гремя каталками, персонал в регистратуре заполнял документы на вновь поступивших.
– Вознесенский Макар! – заполошно выкрикнула девушка; в её обезумевших глазах плескался не страх, а самый настоящий ужас.
Среди всей этой больничной размеренный суеты крик прозвучал неожиданно громко – так, что все вокруг невольно вздрогнули и обернулись.
– Вознесенский Макар, – повторила она уже тише и нервно облизнула пухлые губы. – Его должны были привезти на скорой около часа назад.
– А вы ему кто, родственница? – нехотя осведомилась девица за стойкой регистратуры, брезгливым взглядом окидывая промокшую визитёршу.
– Я… – растерянно пролепетала та, невольно отступая на шаг. – Не родственница, но очень близкий ему человек. Наверное, самый близкий из всех, что у него есть! – горячо и убедительно добавила она.
– Посторонним справок не даём, – равнодушно отозвалась сотрудница больницы, тут же теряя к ней интерес.
– Да поймите вы, – девушка чуть не плакала, – это очень важно! И мне, и ему… я обязательно должна его увидеть… Прямо сейчас, немедленно! Ну пожалуйста, пустите меня к нему!
– А, явилась, не запылилась! – раздался нервный женский голос из противоположного конца коридора.
Девушка моментально узнала её – это была Зоя Вознесенская, знаменитая воздушная гимнастка. Прямо сейчас она стремительно приближалась к девушке, не отрывая от неё злого колючего взгляда – невысокая, худенькая, даже хрупкая с виду… но девушка машинально втянула голову в плечи и еле удержалась от порыва испуганно зажмуриться, словно боялась, что женщина сейчас с размаху влепит ей пощёчину.
– Немедленно выставьте эту дрянь вон! – напористо потребовала гимнастка, наткнувшись взглядом на первую попавшуюся медсестру. – Ей тут вообще не место. Это из-за неё мой сын сейчас здесь!
– Да что с ним? – робко пискнула девушка. – Скажите хотя бы, он жив?
– А ты хотела бы, чтобы умер?! – взвизгнула Вознесенская; лицо её пошло красными пятнами. – Тварь, какая же ты тварь… Гадина подколодная, малолетняя шлюха! Ненавижу тебя! – отрывисто выплёвывала она оскорбления, и, похоже, заводилась с каждым словом всё больше и больше. – Всю жизнь моему мальчику сломала! Погубила его карьеру! Все наши планы похерила… всё, о чём мы с ним мечтали… всё, всё! – руки её ходили ходуном, глаза блестели лихорадочным блеском – кажется, она находилась на грани истерики. – Убирайся отсюда немедленно, пока я тебя не придушила!
– Пожалуйста, Зоя Витальевна, успокойтесь, – подошедший врач положил ладони разбушевавшейся женщине на плечи, пытаясь её утихомирить, но та резким движением сбросила их и обвиняюще ткнула пальцем в девушку, словно призывая всех присутствующих полюбоваться на эту стерву.
– Она же всю душу Макару вымотала! Он жить не захотел после того, как она его бросила… Сука проклятая, ну какая же сука-а-а… – завыла она, обхватив себя руками и раскачиваясь в разные стороны.
– Вам действительно лучше уйти сейчас, – мягко обратился к девушке доктор.
Губы у той задрожали, однако она упрямо сжала их в полоску и вскинула подбородок, явно намереваясь стоять до последнего.
– Я просто хочу узнать, что с Макаром, и всё! В конце концов, у меня есть на это право. Я… я его люблю.
– Любишь?! – снова завизжала Вознесенская, услышав последнюю фразу. – Любишь, паскуда?! Это у тебя называется любовью? Когда раздвигаешь ноги перед первым встречным?!
Девушка тяжело дышала. Глаза у неё сделались совсем огромными из-за непролившихся, тщательно сдерживаемых слёз. Она обернулась к доктору и умоляюще уставилась ему в лицо.
– Можете мне не верить, но мне и правда есть дело до Макара, – проговорила она, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. – До того, что он действительно хочет, о чём мечтает… в отличие от его матери, которая думает только о его будущей карьере, а на то, что он чувствует – ей плевать.
Гимнастка задохнулась от возмущения.
– Это ты на меня, что ли, намекаешь?! Да как ты в принципе смеешь вякать что-то на мой счёт? Ты вообще никто и звать тебя никак! Что ты можешь знать о нашей семье?! О нас, о наших с ним отношениях?!
– Только то, что вы задушили Макара своими амбициями, – безжалостно припечатала собеседница, снова повернувшись к женщине и с вызовом уставившись ей в глаза. – Вам ведь по большому счёту вообще насрать, о чём думает и чем живёт ваш сын. Главное – это то, чего вы сами от него хотите. И ещё скажите, что это не так! – запальчиво выкрикнула она. – Вы же всё будущее ему уже распланировали на много лет вперёд! – девушка повысила голос до критического уровня, казалось – она вот-вот сорвётся и разрыдается.
Невольные зрители наслаждались этим спектаклем, разворачивающимся прямо у них на глазах: цирк, да и только! Ещё бы в волосы друг другу вцепились – вообще крутяк будет.
– Да, я планировала! – истерично выкрикнула женщина. – Я надеялась и верила! Потому что я точно знаю, что хорошо для моего ребёнка, а что плохо. Я мать! Я его рожала, растила и воспитывала, поэтому вправе решать!
Поняв, что из двух зол надо выбирать меньшее и диалог сейчас лучше строить именно с девушкой (она показалась ему более адекватной), доктор обратился к ней:
– И всё-так, прошу вас, уйдите. Больница – не место для выяснения отношений и сведения личных счетов. Ещё только вашей драки нам тут не хватало для полного счастья.
– Я не собиралась выяснять отношения… и драться тоже, что я – дура, что ли?! Просто хочу узнать, что с Макаром. Господи, ну что же вы такие трудные, такие непробиваемые?! – воскликнула девушка в отчаянии. – Неужели так сложно понять… – и она наконец разрыдалась, обессиленно привалившись затылком к стене и медленно сползая по ней вниз.
Доктор закатил глаза в красноречивой пантомиме “я так и знал”.
– Успокоительного. Обеим, – негромко распорядился он, обращаясь к медсестре, и буркнул себе под нос презрительно и ёмко:
– Бабы…
2. 1
ЧАСТЬ I
Не волнуйся напрасно. Я, как ни странно, жив.
