Уля Шварц (по паспорту Ульяна Михайловна Фенечкина),
светский обозреватель, завсегдатай тусовок и тому подобное (а проще говоря,
собирательница сплетен), металась по комнате, укладывая чемодан. Через
несколько часов ее ждал поезд, который отвезет в родной город, похоронив под
стук колес мечты, чаяния и почти десять лет столичной жизни. Чемодан
сопротивлялся, он, как и его владелица, не хотел покидать столицу, где жизнь
кипела и бурлила круглосуточно. Огромному красному сундуку нравилось летать в
Турцию или Египет, а лучше в Таиланд, но никак не трястись на багажной полке
душного вагона, печально двигаясь в сторону провинциального города, пусть и
миллионника.
– Зараза! – Ульянка ударилась мизинцем об это дорожное
чудище и с досады пнула его в отместку. Легче не стало, стало больнее. – Ну,
зараза! – грозила обозревательница кулаком не то чемодану, не то кому-то
неведомому. – Нет, ты только представь, какая гадина, – зло сдув
платиново-блондинистую прядь с лица, она выпрямилась и повернулась к мужчине,
развалившемуся на кровати.
– Улечка, успокойся, – смазливый брюнет, облик которого с
головой выдавал в нем последователя всех модных трендов, потянулся и перекатился
на бок, подпер рукой голову и продолжил: – Не принимай близко к сердцу. Через
годик она забудет, и ты снова сможешь устроиться в журнал. Неужели все так
плохо, что надо непременно уезжать? Устройся секретарем. Или официанткой. Мне
одному будет тяжело оплачивать эту чудесную квартирку.
– Артурчик, а ты не офигел ли? – теперь блондинка грозно
уперла руки в бока и притопывала ногой. – У меня тут карьера рухнула, меня не
возьмут ни в одно приличное место работать, в конце концов, мы с тобой
встречаемся два года, а ты волнуешься, как будешь оплачивать квартиру один!
– Если бы ты меня любила, осталась бы в Москве и нашла любую
другую работу, чтобы не бросать меня.
– Если бы ты меня любил, сам нашел бы приличную работу,
чтобы я не уезжала, – Ульяна в который раз поразилась, на кой ей сдался Артур,
разве что они красиво вместе смотрелись. А по факту лентяй, раздолбай, большой
ребенок. – Да пойми ты наконец, мне теперь на все тусовки вход закрыт из-за
этой мымры. А дома устроят работать в местный журнал, уже даже взять готовы
столичного журналиста.
Мымрой, да и несколько хлеще, называли известную светскую
львицу, имя которой лишний раз лучше не произносить. Дама была давно и прочно
замужем за столичным богатеем, меценатствовала, устраивала благотворительные
балы и всячески поддерживала искусство и молодые таланты. Как и всегда, род
деятельности таких людей был широк, но чем при этом занимаются, никакой
конкретики. Зато посещение Аллой Вадимовной любого мероприятия сразу выводило
то в событие сезона, на выставку выстраивались очереди, художник делался
модным, а музыкант – популярным.
Не стоит говорить, что сия дама внимательно следила за своим
имиджем и окружением, а еще не терпела возражений, была категорична и
злопамятна. Зато являлась кратчайшим путем на вершину, точно как и в бездну
забвения. Так вот, не далее как вчера состоялся грандиозный вечер, посвященный
чему-то там, на который Ульяне всеми правдами и неправдами удалось пробиться.
Парочка интервью, несколько фото со звездами и Фенечкина бы перешагнула черту, отделяющую
ее от успеха и признания. Давно уже надоело освещать концерты групп На-На и ПМ,
от былой славы которых остались рожки да ножки, да делать вид, что угасшие
звезды девяностых ей интересны. На всех поворотах ее обгоняли молодые да ранние
блогерши. А так хотелось на кинофестиваль, если не в Канны, то хоть в Сочи, а
для этого нужно обладать мозгами, внешностью, эрудицией и богатым покровителем.
Из всех нужных составляющих у Ульки была только внешность,
которой она пользовалась по полной, мозги тоже были, но вот как-то, видимо, не
в достаточной мере. Вот и вчера, сделав подобающий случаю макияж, уложив волосы
голливудскими локонами, втиснув себя в узкое коктейльное платье и обув шикарные
туфли на шпильке, обозревательница рванула прокладывать себе путь в светлое
завтра. И все шло хорошо до поры до времени – Уля Шварц пообщалась с новомодной
певичкой, безголосой, но мега-популярной, поболтала с известным ведущим,
которого обожала до дрожи в коленках (и даже не визжала от восторга, а вела
себя вполне достойно), и уже наметила следующую цель – хваткого продюсера, как
под ноги ей попался тот самый злополучный подол.
Совершенно очарованная телеведущим, Уля улыбалась во все
тридцать два зуба, воображение уже рисовало сцену благодарственного
коленопреклонения шефа и гремели фанфары, когда она, пятясь, наступила на шлейф
платья, принадлежащего той самой светской львице. Мадам в это время двинулась
по своим делам. Возможно, дело в кривых руках швеи, гнилых китайских нитках,
Луна была не в той фазе или просто роковое стечение обстоятельств, но на виду у
большого количества приглашенных знаменитостей и журналистов хитро скроенная
юбка оторвалась от лифа и упала к ногам владелицы. Тонкая ткань, скрепленная на
бедре цепочкой, чтобы выгодно показывать стройную ножку мадамы, с громким
треском порвалась, обнажив ту по пояс. Интернет и мобильные телефоны зло – тут
же по соц. сетям разлетелись фото полуголой "львицы" и Ульянки,
стоящей с испуганным видом на злополучном подоле.
От шока Фенечкина покачнулась на огромных каблуках,
зацепилась за ткань и разлила содержимое своего бокала на меценатку и
благодетельницу. А будучи выше нее на сантиметров двадцать, поток красного вина
пришелся аккурат в лицо и стёк в глубокий вырез декольте.
Три секунды длилась тишина.
– Тебе в Москве не жить, – прошипела благодетельница. Подняв
с пола кусок ткани, бывший когда-то платьем, завернулась в него и, уходя,
ткнула в Ульку пальцем со словами: – Убрать. Совсем.
С вечеринки пришлось спасаться бегством. Даже тени сомнений
не возникло, что ее имя останется тайной хоть сколько-нибудь долго. Увы,
печальный прогноз подтвердился. Фенечкина еще до дома не добралась, а на
телефон уже трезвонило начальство:
– Ульяна! – из трубки буквально полыхало огнем и гневом. –
Какого черта ты устроила? Зачем ты туда поперлась? С какого раза в твою
блондинистую голову должна дойти мысль, что это не твой уровень? Ты уволена!
Девушка, бывшая еще пять минут назад Улей Шварц, снова
превратилась в Ульяну Фенечкину – безработную провинциалку, мечтавшую покорить
Москву. Работать ей теперь либо кассиром в заштатном магазинчике, либо
дворником, но и туда могут не взять.
Мотнув головой, бывшая журналистка относительно приличного
журнала принялась дальше укладывать вещи. Возможно, она не была умна настолько,
чтобы получить Нобелевскую премию или создать антиматерию в лабораторных
условиях, зато была целеустремленной и практичной. Розовые очки слетели
буквально через пару месяцев после переезда в столицу, когда оказалось, что
таких провинциалок, мечтающих приблизиться к звездам, пруд пруди. С трудом
удалось устроиться в третьесортный журнальчик, да и первые знаменитости, с
которыми она познакомилась, были мало кому интересны. С переносом основной
части светской жизни в Интернет стало одновременно и проще, и сложнее. А теперь
ей и там нет места – все ее странички уже заблокированы. Так вот накрылись
медным тазом мечты об эксклюзивных интервью со звездами первой величины – не
стать ей теперь ни Опрой, ни даже Кудрявцевой.
