Взволнованная служанка вбежала в комнату.
– Ваше величество, пора!
Она склонилась в быстром поклоне перед высокой женщиной, что стояла у окна и смотрела на чернеющий горизонт. Служанка без лишних слов подхватила маленькую колыбель и вышла прочь из комнаты. Королева посмотрела ей вслед, отошла от окна и хлопнула в ладоши. Вошел пожилой слуга и поклонился. Госпожа кивком головы указала на большую дорожную сумку в углу, и вышла. Подняв сумку, мужчина пошел следом.
Недолгий спуск по винтовой лестнице привел в просторный зал. Там уже собрались придворная знать. Королева печально улыбнулась, приветствовала всех легким кивком и взмахом руки дала понять, что нужно спешить. Комната опустела. Лишь один стоял недвижимо; лицо его уродовал страшный шрам, густые, длинные волосы пепельной волной падали на плечи, борода и брови отливали серебром.
– Сэр, Плеазан.
– Ваше величество.
– Мой муж? – спросила королева.
– Он на стенах цитадели, с Такинавом Тару и его людьми.
– Вы успеете пройти вслед за нами?
– Сначала женщины и дети. Затем мы. Все будет хорошо.
– Хорошо уже не будет.
По щеке королевы побежала слеза. Суровый воин опустил голову.
– Оставьте церемонии, Дальмон, я простая женщина.
– Корона и титул говорят об обратном.
В его голосе чувствовалась ирония.
– Идемте. Чем быстрее уйдете вы, тем больше шансов у нас.
Не поднимая головы, он указал на выход из комнаты и поклонился еще ниже. Королева стремительно покинула комнату. Плеазан последовал за ней.
В центре тронного зала они остановились. Королева печально улыбнулась воину и исчезла с легким свечением. Сэр Плеазан коснулся нагрудного панциря и его голову укрыл шлем. Он прошел в центр зала и оглянулся.
Огромное помещение медленно погружалось во мрак.
Вдруг дальняя стена зала, украшенная барельефом дивного леса, пошла волнами; стволы дерев чернели, листья со скрипом съеживались. Свет, будто в испуге, уступал место мраку. Дивная картина полностью почернела и стала медленно оплывать. Волны достигали пола и с чавканьем, и хрипом превращали его в мерзкую жижу.
Воин исчез. Лишь его туманный силуэт остался на растерзание наступающему безграничному Ничто.
Ленд Ровер мчался сквозь дождь, рассекая светом фар водную пелену. Поднимая фонтаны брызг, и оставляя туманный вихрь позади, машина вгрызалась в ночь. Лишь разделительная полоса, выхваченная тусклым полукругом света, мелькала где-то справа и служила ориентиром. Обычно оживленная дорога, этой ночью, оказалась пустынной. Казалось, чья-то могучая воля превратила знакомую дорогу домой в бесконечное серое полотно, ведущее в неизвестность.
– Джеймс, зачем ты так гонишь?
Машина сбросила скорость. Оливия смотрела на супруга в зеркало заднего вида.
– Все хорошо?
– Да, милая. Как там Джилл?
– Спит.
Джеймс потряс головой. Скорей бы добраться домой и лечь спать, мелькнула мысль. В этот миг, впереди, столб света с гулким хлопком превратил непроглядную, сырую ночь в ясный день. Двигатель Ленд Ровера заглох, и люди в машине потеряли сознание. Ударная волна разметала тяжелые облака, обнажив звездное небо, и неведомая сила потащила машину в эпицентр явления, прижимая к мокрому асфальту передние колеса, а задние отрывая от земли все выше и выше.
Сплетенный из сотен молний, огненный столб беззвучно распался миллионами искр, и пустынную дорогу снова накрыла ночь.
* * *
Джеймс сидел за рулем машины, свесив голову на грудь; веки едва подрагивали, словно он спал и видел сон, а губы шептали слова, повторяя их снова и снов:
– Помогите моему ребенку.
Ему вторил шепот жены:
– Помогите моему ребенку.
С каждой минутой их шепот становился тише. Губы Джеймса едва шевелились, когда он произнес эти слова в последний раз и открыл глаза. Приборная панель Лэнд Ровера ожила, двигатель едва слышно заурчал, и свет фар выхватывал из тьмы разделительную полосу, которая неожиданно обрывалась в обломках вздыбленного асфальта.
Машина стояла посреди дороги.
– Сиди, – сказал Джеймс, открывая дверь. – Я посмотрю.
Фары освещали неровные обломки дорожного покрытия. Джеймс двинулся вдоль разделительной полосы и остановился, когда белая краска, ломаными пунктирами, пересекла границу блюдцеобразного кратера и исчезла, словно погрузилась вглубь бездонного озера.
Джеймс стоял на краю гигантского черного зеркала. Неведомая сила вдавила асфальт, превратив его в стекло, которое едва отражало свет фар и причудливо искажало серп полумесяца. Редкие капли воды, хрустальными бусинами покрывали темный глянец. Холодный мокрый воздух наполнял запах озона.
В центре зеркала стояла корзина, с оплывшими и почерневшими боками и ручкой.
Джеймс перешагнул границу кратера и ступил на стекло. Капли воды брызнули в стороны, но тут же собрались в хрустальные шарики, медленно откатываясь к краю зеркала. Ни страха, ни любопытства. Им овладело странное желание, прижать к груди, защитить и унести отсюда подальше, неизвестно кого, но сделать это немедленно. Джеймс сделал шаг, другой, и руки сами потянулись к странной корзине.
Едва он коснулся оплывшей ручки, раздался хруст, и корзина рассыпалась в прах, оставляя в груде пепла гигантское белое яйцо. Теперь, он точно знал, что нужно делать. Руки осторожно обхватили яйцо и вместе с ощущением шершавого теснения скорлупы, пальцы легонько закололо и свело. Джеймс вздрогнул, одновременно ощущая пепел подошвами ботинок.
Он выпрямился, под ногами что-то звякнуло. В кучке пепла поблескивал металл. Бережно обхватив драгоценную белую ношу одной рукой, он поднял находку. Цепь с медальоном в виде дракона, блеснула в свете фар. Он убрал ее в карман и двинулся к машине. Пепел под ногами хрустнул в последний раз.
– Милая, открой багажник! – прокричал он, обходя машину.
Дверь багажника с шипением начала подниматься.
– Тяжелое… – хмыкнул он, переложив яйцо в другую руку, прикрывая его курткой.
Мужчина осторожно положил находку в просторный багажник машины. Снял куртку, расстелил, и бережно перекатил на нее яйцо. Оливия смотрела через заднее сиденье на действия мужа.
– Что это? – спросила она.
– Если бы я знал, – ответил он. – По виду, яйцо.
Скорлупа, словно впитывала и без того тусклый свет багажного фонаря. Странное облегчение охватило Джеймса, и он поворотом руки закрутил яйцо. Крутанувшись пару раз, оно остановилось.
– Не знаю, что это. Но после такой молнии оно приготовилось вкрутую, – хмыкнул он.
– И что нам с ним делать? – спросила Оливия, начиная беспокоиться.
– Не знаю милая, уж точно не высиживать.
Беспокойство жены передалось Джеймсу и ощущение того, что странную находку нужно оберегать вернулось вновь. Он подвернул куртку так, чтобы яйцо не укатилось, и осторожно провел пальцами по скорлупе.
