Буря ушла на север. Темная стена пыли и песка оставила за собой тишину и припорошенные желтой мукой камни и редкие растения. Стихия, играючи двигала громады дюн и меняла пейзаж. Скрывала от глаз случайного гостя этого желтого безмолвия одно, и приоткрывала что-то другое, укрытое сотни лет назад, а может и еще раньше.
Черная туша зурайнака1 крепко вросла в вершину бархана. Над песчаным гребнем торчал округлый нос летательного аппарата. Кабина пилотов наполовину зарылась в песок. Люк салона, настежь открытый, позволял тонким струйкам песка, словно воде, с шорохом втекать внутрь. Красно-желтые песчинки стелились ковром, расширялись, медленным потоком, забивались под скамьи, и не спеша, наполняли корму.
Песок медленно хоронил не только грозного покорителя небес, но и его пилотов и пассажиров. Руки мертвых людей, еще сжимали оружие, и каждый оставался там, где нашла его смерть.
Застывший, невидящий ничего, но удивленный взгляд штурмана уткнулся в цепочку отверстий и трещин в лобовом стекле, через которые под ноги недвижимой фигуре сыпался песок, словно отмерял начало конца, и каждая секунда приближала час заката.
Недалеко от уходящего в песок зурайнака лежали и другие тела. Также тихо и также неподвижно, как и все вокруг, будто песчаная буря, уходя прочь, забрала с собой, не только звуки, но и последние соки жизни.
Крупный хавайдах2, похожий на птеродактиля, крылатый хищник, стал кружить над одиноким сучковатым деревом, в ветвях которого, словно в жуткой колыбели, лежал человек. Раскинув руки, откинув голову, беззащитный, будто приглашал всех желающих помянуть усопшего, его же собственной плотью.
Хищник медленно опустился на округлую грудь человека. Недвижимая изящная фигура, в черном костюме, с лицом под маской пустынной лисы, чуть качнулась в ветвях. Личина сползла, обнажив изящный аристократический подбородок и тонкие губы, замершие в жуткой улыбке. Из-под капюшона выбивались пряди угольно-черных волос.
Зверь клокотнул, раскрыл пасть и высунул пилообразный язык. Он медленно коснулся им чуть приоткрытого рта человека, оставив едва заметный порез. Губы дрогнули. Хавайдах звонко щелкнул зубастой пастью, откусил свой язык и склонился над маской. Мерзкая черная жижа, тонкой струйкой стала заполнять рот человека. Чавкая, она, растеклась вокруг полуоткрытых губ, затем втянулась внутрь, и человек сделал глубокий вдох.
Крылатый зверь замер и повалился на бок. Словно безвольная кукла, он скатился с груди человека, упал, запутался крыльями в сухих ветвях дерева и больше не шевелился.
* * *
Она качнула рукой и сняла маску полностью. Глаза наполняла бездонная чернота и холод. Она огляделась – никого живого вокруг. Личина пустынной лисы, вновь скрыла лицо.
Лисья ведьма, так звали ее все, слезла с дерева и обошла кругом зарытый в песке зурайнак. Осмотрела тела.
– Ну что же, пока счет один-ноль в вашу пользу, – прошептала она, глядя на горизонт.
Она оскалилась под маской и засучила рукава, обнажив браслеты с чеканкой лисьей головы на фоне восходящего над холмами солнца.
– Второй раунд, будет моим, – произнесла она, забираясь на гребень бархана и вытягивая руки перед собой.
Ее пальцы заискрились, и яркая вспышка озарила пески. Мелкая пыль осыпалась разноцветной стеклянной пудрой и смешалась с красно-желтыми песчинками. Ведьма в ожидании замерла и прислушалась.
Вскоре дальние барханы огласил злобный рык, и едва различимые желтые фонтаны намекнули о приближении чего-то крупного. Ждать пришлось не долго. У подножья песчаной горы, на которой стояла ведьма, появился гигантский вайгарак3. Шипастый и грозный, одним видом способный обратить любого в бегство. Его раздвоенный язык мелькнул и скрылся за бугристыми губами.
Ящер стал медленно приближаться, ведьма продолжала стоять. Невдалеке из фонтанов песка появилась чудовищная змея длинной футов сорок. Клиновидная голова гадины замерла, готовясь к атаке. Чуть поодаль и сзади пески вздыбили несколько вайгараков поменьше. Ведьма огляделась, и развела руки в стороны. Над пустыней раздался скрежет. Воздух колыхнулся. Все твари, что пришли, на зов потревоженной живы, замерли.
Спустя минуту, повинуясь неслышному приказу, удалились все кроме самого крупного вайгарака. Ящер поднялся на гребень бархана, склонился и вытянул переднюю лапу вперед. Ведьма грациозно забралась на шипастого зверя и устроилась у него на широкой шее. Она схватилась за два изогнутых рога, что росли возле ушных отверстий, и отдала приказ.
Она не помнила сколько раз приходила в себя и сколько раз снова проваливалась в черноту. В очередной раз она открыла глаза, когда солнце начало припекать, а в горле першило. Санара огляделась и, шепча благодарность ангелу – хранителю, отползла в тень гигантского камня, что странным белым клыком торчал из песка. Сильно хотелось пить. Она осмотрела и ощупала себя. Конечно, сумка и фляга остались в зурайнаке.
Она облизнула пересохшие губы и подтянула ноги к груди, пряча их от палящих лучей. В голове мелькали картины последних секунд полета. Она помнила, что ударилась обо что-то и разжала руки. Потом пришла темнота. И вот она здесь.
Только, вот, где это здесь, мелькнула мысль.
Но эту мысль, словно растворило желание, сделать хотя бы глоток воды. Бог с ним с глотком, хоть капельку, на язык, который уже казался ватным. Слюна густой слизью заполняла рот, но сглотнуть ее она не могла.
Воздух обжигал при каждом вдохе. Время почти остановилось, будто увязло. Тени смещались безумно медленно, но она следовала за ними, прячась от солнца.
Санара перебирала в уме, что может сделать и крепчающая жажда, назойливо подсказывала единственное из возможного – конденсировать влагу из воздуха. Но она, пока оставались силы, гнала эту мысль прочь.
Из оружия, ”Огненный тюльпан” и три патрона в барабане, эспада осталась в зурайнаке. И самое главное, она одна – одинешенька. Воспользуйся она палой, чтобы добыть воду, и набегут хаялеты. Конечно, пару она уложит, а если их будет больше. Что тогда? Последний патрон себе. Что за чушь? Работать командой проще, мелькнула мысль и снова потонула в вихре единственного желания – пить.
Она повозила языком и облизнула губы. Дышать становилось тяжелее с каждой минутой. Казалось, внутри все горит. Санара плотнее прижалась к белому камню спиной, едва ощущая прохладу, или ей это просто чудилось.
Она снова отползла, двигаясь за тенью. Старалась задержать дыхание, чтобы не ощущать обжигающий жар и не потерять те остатки влаги, что еще хранило ее тело. Голова опустилась на песок, глаза щипало, и закрыть их оказалось еще большей мукой, чем сделать очередной вдох.
