А я замуж выхожу!
Честно говоря, ещё несколько месяцев назад мне даже при одной мысли о возможном замужестве становилось дурно, но сейчас в моей жизни появился мужчина, который однозначно завладел моим сердцем.
По идее, стоило бы вернуться к Владу, ведь брак – это, как говорится, раз и навсегда, но отчего-то моё сердце замирает, когда я вижу Кирилла. Он сын Евгения Николаевича Бутусова, следователя, с которым у меня сначала сложились самые что ни на есть отвратительнейшие отношения, но потом мы даже подружились.
Кирилл тоже следователь, только пока ещё лейтенант в звании. Я как последняя дура влюбилась в него. Он привлекательный, слегка дерзкий, очень умный и добрый. Впервые в жизни я почувствовала себя счастливой, ведь Влад никогда меня не слушал, только требовал и моё мнение его вовсе не интересовало. А я… я при этом чувствовала себя одинокой. С тех пор к загсу у меня выработалась прочная неприязнь.
Теперь же всё стало иначе.
Кирилл переселился в мой дом, а маман, конечно же, по-прежнему названивает мне каждое утро. Я люблю поспать, и с утра, как правило, лыка не вяжу – этим она успешно и пользуется.
Я хватаю трубку, даже не думая о том, что это может звонить моя дорогая родственница, и тут же в ухо влетает её резкий дискант.
Она неизменно начинает ёрничать, называет Кирилла всеми именами подряд, а я начинаю злиться, потом мы плавно переходим к ругани, в результате чего просыпается Кир, отнимает у меня телефон, говорит пару ласковых будущей тёще и отключает связь.
Да, мне это уже порядком надоело, и Кирилл всеми способами меня успокаивает, но, боюсь, это только цветочки: ягодки впереди.
Боюсь, что с неё станется предложить Владу отстроить особняк по соседству с нами. Кстати, он способен последовать этому совету и сделает всё возможное, чтобы отравить нам жизнь.
Я одновременно пытаюсь наладить свой бизнес, примирить маман с Кириллом и попутно отбиваюсь от Влада. А последний совсем озверел. Он словно не понимает или не хочет понимать, что я его не люблю и жить с ним больше не собираюсь.
Скоро наша с Кириллом свадьба, и мой экссупруг совершенно одурел: каждый день присылает огромный букет белых роз вперемешку с белыми лилиями и с розовой сердцевиной этой композиции, а я тут же отправляю роскошные цветы в мусорное ведро.
– Когда он, наконец, угомонится? – в негодовании воскликнул Кир сегодня утром, внося на кухню очередной веник.
– Скорей бы мы стали мужем и женой, – вздохнула я, помешивая в кастрюльке овсянку.
– Я тоже не дождусь, когда ты станешь Бутусовой, – он обнял меня сзади, став нежно целовать шею.
– Ни за что! Я оставлю старую фамилию, – заявила я.
– Так, – он разжал руки, – думаешь, я буду рад от того, что моя жена носит фамилию своего бывшего мужа?
– Это моя девичья фамилия, – засмеялась ему в ответ, – я её не меняла, когда первый раз выходила замуж.
– А мне твоя фамилия не нравится.
– Это ещё почему? – улыбнулась я.
– Да какая-то... даже объяснить не могу... Милая, может, ты всё-таки передумаешь и станешь
Бутусовой?
– Нет, – покачала головой, – не хочу.
– Но почему?
– Я к своей привыкла, – выкрутилась я.
– Вика! – сурово заявил Кирилл. – так не играю.
– А как ты играешь? – улыбнулась я и, забыв про кашу, обвила его шею руками.
Про то, что у меня каша стоит на огне, я вспомнила, когда нос уловил запах горелого, и тут же в кухне раздался голос Елены Сергеевны.
– Ой, что же тут творится! – воскликнула она, бросаясь к плите. – Ох, молодёжь! – с этими словами она стала соскребать кашу со стенок кастрюльки. – Да, уже ничего не сделаешь – придётся новую варить.
Елена Сергеевна вынула из шкафчика коробку с хлопьями, ловко и быстро
вымыла кастрюльку, а потом поставила на огонь новую порцию.
– Может, лучше чего-нибудь попроще? – спросил Кир. – Во-первых, ещё немного – и я опоздаю на работу, а во-вторых,
ешьте сами эту размазню.
– Это не размазня! – воскликнула я. – А, между прочим, английский завтрак.
– О нет, только не это, – замахал руками он, – не хочу уподобляться англичанам.
– Что ты имеешь против них? – уточнила я, а Елена Сергеевна звонко рассмеялась:
– Он был в Лондоне по обмену опытом, – сказала она, – и теперь не выносит всё относящееся к этому городу.
– Но почему? – до сих пор не понимала я.
– Рассказать? – улыбнулся он.
– Давай, – воодушевилась я.
– Во-первых, еда. Нас там кормили два раза в день, и никаких перекусов помимо...
– Ты что, так из-за еды на них рассердился? – улыбнулась я.
– Не только. Они там такие правильные. Их полицейским, наверное, делать нечего, их бы к нам по обмену опытом...
– Эх, милый, ты в Дании не был, – вздохнула я. – Может, съездим в свадебное путешествие в Копенгаген?
– Боюсь, это в копеечку влетит, а от тебя мне не хочется зависеть.
– Хорошо, – засмеялась в ответ, – чтобы ты не очень расстраивался, будешь моей крышей.
– Ещё чего! – фыркнул этот хитрюга, вновь заключая меня в объятия.
– А что, хорошая идея, – обрадовалась я, – крыши у меня нет, а рэкетиры сто процентов наедут.
– Сплюнь! – хором крикнули Кирилл и Елена Сергеевна.
Свекровь – это, пожалуй, худшее, что может быть в жизни, но мне повезло: у меня их нет.
Наверное, это некрасиво, говорить, но слава богу… Что случилось с матерью Влада, я слышала краем уха. Она, по-моему, утонула или что-то в том роде, а мать Кирилла тоже
была следователем, и какой-то преступник застрелил её.
И теперь покойную Ларису Максимовну мне
заменяет Елена Сергеевна, её мать и бабушка Кирилла.
Надо сказать, она чудесная женщина, мы как-то сразу нашли
общий язык и даже подружились, невзирая на столь значительную разницу в возрасте.
Елена Сергеевна сразу переселилась к нам в дом, и я теперь просто не представляю жизни без неё.
– Значит так, дамы, – решительно воскликнул Кир, отпуская меня, – если вы так любите этот лошадиный корм, то ешьте на здоровье, а я бы хотел бутербродов.
Я подпёрла рукой подбородок и с улыбкой произнесла:
– Хорошо, я сделаю тебе горячие бутерброды.
– Вика! – сдвинул он брови. – Издеваешься, да? – и с этими словами разрезал пополам батон, намазал его маслом, сверху положил слой ветчины, запечённого мяса, сыра, горчицы, ломтиков огурцов и… И меня затошнило.
– Что с тобой? – с невинным видом поинтересовался мой благоверный, увидев, что я зажала рот рукой. – Ты, случаем, не беременна?
– Да, ложная беременность мне гарантирована, если я буду каждое утро видеть, как это ешь, – выпалила я и отвернулась к кастрюльке с кашей.
– Не сердись на него, Викуля, – мягко произнесла Елена Сергеевна, – он же мент.
– Да уж, – буркнула я.
