Natalie Esenina - Корейские сказки

© Natalie Esenina, 2019

ISBN 978-5-4493-5773-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В давние времена жила в уезде Сунчхан красавица Синси. Далеко вокруг разнеслась о ней добрая слава. Дни и ночи лила Синси горькие слезы, из дому не выходила, на судьбу свою сетовала. Только свадьбу сыграли, а любимый муж умер. Что ни день приходят сваты умницу да красавицу сватать, ведь была Синси совсем молодая. Только не хотела Синси снова замуж идти, решила верность хранить умершему мужу.

Жил в одной с ней деревне молодой сонби (Сонби – низшая степень конфуцианского ученого) по имени Сольси. Славился на всю округу своей ученостью. Он давно потерял жену, а когда услышал о Синсии ее добродетелях, задумал послать к ней сватов.

Растерялась женщина, а потом ответила сватам, что не собирается замуж.

Да так строго!

Не прельстилась Синси ни славой, ни ученостью Сольси.

А Сольси, хоть и знал, что женщина дала обет верности, отказа не ожидал. Он снова отправил сватов, и все повторилось, как и в первый раз.

Только Синси была еще тверже, решительней.

Всю жизнь Сольси везло, у него не было неудач, и сейчас он просто не знал, как быть.

Может, вообще не жениться? – спрашивал он себя. Но с каждым отказом Синси любовь его к ней становилась сильнее. Сольси попытался найти себе жену в другом месте. От предложений отбоя не было. Но ни одна невеста не шла ни в какое сравнение с Синси. И от этого на душе становилось еще тяжелее. Наконец Сольси дал зарок никогда не вспоминать о красавице вдове.

Уйти с головой в науки. Только ничего из этого не вышло. Все напоминало Синси – и распустившийся бутон, и Луна. Подумал тут Сольси, что так и заболеть недолго, и говорит женщине:

– Я надену деревянные башмаки на высоком каблуке, высотой в три чжа (Чжа – мера длины, равная 30,3 см), и отправлюсь пешком в Сеул, а вы в это время будете возводить стену. Построите ее до моего возвращения – никогда больше не пошлю к вам сватов, а не успеете – придется вам меня выслушать.

Трудный был это уговор, да делать нечего, и Синси согласилась. Выиграет – навсегда избавится от назойливого ученого.

И вот на следующее утро Сольси надел деревянные башмаки и пешком отправился в Сеул. А Синси принялась возводить стену. Нелегко пришлось Сольси, да и Синси тоже. Сольси только и думал о том, как бы вернуться прежде, чем Синси выстроит крепостную стену. А Синси старалась изо всех сил опередить Сольси и навсегда отбить у него охоту свататься к ней.

– Надо непременно успеть, – говорила себе Синси и трудилась с утра до ночи. Наконец она положила последний камень, вздохнула с облегчением и сказала: – Я выиграла! Оно и неудивительно. Даже богатырь не смог бы успеть на таких каблуках.

И вдруг – о ужас! Вдова подняла голову и задрожала от страха. Перед ней стоял Сольси.

– Вы проиграли! – вскричал он и запрыгал от радости.

Синси не могла понять, почему он так говорит. А Сольси показал пальцем на ее платье и объяснил:

– Вы не успели стряхнуть с платья глину, значит, работа не закончена.

Вот и выходит, что я победил.

Синси взглянула на свой подол и увидела прилипшие к нему комочки глины.

Она так спешила, что забыла отряхнуть платье. Что тут скажешь? Она и в самом деле проиграла. Уговор есть уговор. И, чтобы не нарушить обет верности мужу, Синси бросилась в реку, последовала за мужем.

А высокую каменную стену, которую Синси сложила, люди назвали Вдовьей крепостью.

Она всегда будет напоминать о чистоте и верности женщин.

Жил когда-то в глухой деревушке мальчик, по имени Чхон Дон.

Очень любил этот Чхон Дон рисовать, но вот беда – не было у него кисточки (В давние времена в Корее не было ручек и карандашей, писали и рисовали кисточками). И денег, чтобы кисточку купить, тоже не было.

Вот и рисовал Чхон Дон чем попало. Придёт, бывало, в лес, возьмёт кусочек коры, найдёт острый камушек и царапает им по коре: деревья да горы рисует. А то побежит на речку и прутиком по прибрежному песку водит – красивые картины получаются.

Соседи картинами любуются: как живые на песке цветы расцветают, деревья растут.

– Вот бы купить Чхон Дону кисточку, – говорят. – Да только откуда на неё деньги взять? Деревня наша бедная. Ни у кого гроша медного нет.

А Чхон Дон о кисточке и мечтать не смеет. Рисует палочкой на песке да на земле сырой и людям показывает. Пусть полюбуются, какая красота вокруг них, а то работают с утра до ночи, ни гор высоких, ни рек быстрых не замечают.

Как-то раз нарисовал Чхон Дон на песке большую картину: высокие горы стоят, на горах могучие деревья растут, а из-за одного дерева тигр выглядывает.

Целый день приходили крестьяне на берег реки картину смотреть, а под вечер жителей соседней деревушки привели, той, что за перевалом была.

Полюбовались люди картиной чудесной и разошлись по домам.

А Чхон Дон всё у речки стоит, на картину смотрит. «Приду утром – ни гор, ни деревьев, ни тигра не увижу: занесёт картину песком», – думает он.

Грустно ему стало от таких мыслей. Но делать нечего, пошёл он домой и лёг спать.

И явился ему во сне седой старик и сказал:

«Не горюй, Чхон Дон, что твою картину песком занесло. Не придётся тебе больше рисовать палочкой. Дам я тебе волшебную кисточку будешь теперь этой кисточкой рисовать».

Сказал так и протянул Чхон Дону кисточку. Обрадовался Чхон Дон:

«Спасибо тебе, дедушка!» А старика уж и след простыл, словно его и не было.

«Дедушка, дедушка!» – закричал Чхон Дон и проснулся.

Вздохнул Чхон Дон: «Значит, это сон был!» Повернулся он на другой бок, хотел ещё немного поспать, да что-то вдруг его в бок укололо. Смотрит Чхон Дон, глазам не верит – рядом с ним кисточка лежит, поблёскивает. Взял Чхон Дон кисточку, а она из чистого золота сделана.

Еле-еле Чхон Дон утра дождался. А как солнце встало, побежал он в горы, оторвал от дерева кусочек коры и начал рисовать птицу. Только дорисовал он последнее перышко, забила птица крыльями, слетела с картины и взмыла в синее небо.

Удивился Чхон Дон: «И впрямь, значит, волшебная кисточка!» Побежал он быстрее к реке, взял большой камень, нарисовал на нём окуня.

– Ну-ка, окунь, плыви, – говорит.

Встрепенулся окунь нарисованный, соскользнул с камня – и бултых в воду!

С тех пор стал Чхон Дон золотой кисточкой рисовать. Что его попросят, то он и нарисует. И картины его волшебные сразу же оживают. Попросят крестьяне вола нарисовать – нарисует Чхон Дон вола большого, и в тот же миг оживёт вол; попросят мальчишки птичек разноцветных нарисовать – нарисует Чхон Дон разноцветных птичек.

Все люди радуются, Чхон Дона благодарят. Один богач Пак недоволен: то он один хорошо жил, а тут все крестьяне нужды не знают. «Непорядок это, – думает Пак, – надо отобрать у Чхон Дона кисточку».