Улицу охватывал каждому знакомый и понятный молодой июньский зной. Редкий ветер слегка разбавлял перенасыщенный запахами цветений тяжелый летний воздух и забавлялся с тополиным пухом, которого тщетно пыталась извести со своего уголочка своим же товаром старая продавщица полевых цветов. Пока солнце еще не дошло до зенита, в тех местах можно было услышать чихи, смех, крики, стуки раздвигающихся дверей и жужжание мух – привычные звуки вблизи небольшого сельского рынка.
Двое пожилых мужчин сидели на лавчонке, раскупоривали уже вторые бутылочки пива.
– Да, погодка та еще, – заметил мужчина в панаме и с густой седой бородой.
– Да, а компания еще лучше, – прохрипел второй мужчина без головного убора и бороды, – но ничего, нам еще долго тут сидеть. Моя сегодня мясо покупает, а это надолго.
– А моя по одежке еще посмотреть хотела…
– О! Ну эти тогда еще нескоро возвратиться соберутся, ха-ха.
– Это точно, точно. Тут скорее пиво кончится, чем они закончат.
– Тут скорее у тебя карманные кончатся, чем пиво.
– Так! – гаркнул мужик. – Давай лучше в тенек, а то солнышко совсем разогрелось, а там и воблочки возьмем.
– Вот хоть что-то дельное от тебя услышал сегодня! Пойдем, только пройдем через Макарыча, цигарки кончились. А тебе чего, мордатый?
Мимо стариков прошла собака, чихнула и села рядом с ними.
– Ну что, с нами посидеть решил, дружок? Чего облизываешься? У нас только пиво, а ты у нас непьющий совсем, – мужик трепал собаку за подранное ушко.
– Давно не заглядывал сюда, смотри, как морда исхудала у него.
Собака облизывала ладони деда.
– Ну ладно тебе, я не вкусный. Иди к Машке лучше, может, даст чего тебе. А мы пойдем уже, пока эти не пришли.
– Дружок, если увидишь, что бабы наши нас ищут, лай как следует, к нам не подпускай. Выполнять! Ха-ха!
Тощая женщина, стоящая в палатке на противоположном ряду рынка, подозвала собаку к себе, шустро взяла с прилавка кренделек и запихнула его собаке в пасть. Собака еще не успела почувствовать на вкус свое счастье, как тощая женщина шуганула ее прочь от своего прилавка.
Недалеко, наблюдая за этим, вели разговор два мужчины:
– Тьфу! Опять дура этот собака подкармливает! Выгоню к чертовой матери!
– Да не сердись ты так на нее. Добрая баба, и собака хорошая…
– Хорошая? Жалобы только на нее! Антисанитария полный, понимаешь? Шляется падла не пойми где, потом все сюда тащит, понимаешь? И грязь тащит, и заразу тащит, мерзавка помойная. Вон с рынка выгоню, если еще раз кормить будет!
– Ну и что ее, утопить, Артур Арменович?
– Хоть на люля! Одна кормила, Маша-дура, мясо только переводила, теперь эта идэотка… Да что ты так смотришь на меня? Ты же знаешь меня, а если ребенок голодный, есть хочет, просит рогалик, а нет его! Эта собака этой… падле скормила все! Сказал не будут тут звери ходить, значит не будут. Я сказал. Все!
Как только охранник остался один, собака подбежала к нему и вытянулась во весь рост, облокотившись лапами на его плечи. Охранник пошатнулся и, еле успевая отмахиваться от поцелуев собаки, сбросил ее вниз.
– Ну что, доигрался? И зачем нужно было начальника злить?
Собака виляла хвостом и пританцовывала передними лапами. Очевидно было, что эти двое были старыми друзьями.
– Ну все, все, иди. Только самому на глаза не попадайся.
Собака не двигалась с места.
– Не хочешь идти? Молодец какой! Пойдем со мной тогда, воды налью тебе. Хочешь пить?
Собака утвердительно гавкнула. Поодаль переполошились два мужика.
– Тише! Все, пойдем аккуратненько.
Охранник с собакой пошли шаг в шаг в сторону коморки, места отдыха работников рынка.
Тени стали совсем маленькими, рынок замолчал. Продавцы прятали товар с прилавков, время шло к обеду. На улице стало пусто. Стоял только один хозяин рынка, в костюме, обдувая себя соломенной шляпой и ругаясь себе под нос. Он стоял у дороги, видимо, кого-то встречал.
И действительно, через несколько минут подъехал автобус, и оттуда вышла мокрая, как после дождя, пухлая женщина с небольшим, наверно, лет десяти, мальчиком. Это были жена и сын хозяина.
Ворчащий мужик седеющим усами неодобрительно посмотрел на жену и вручил сыну мягкую плитку шоколада.
– Сейчас дела доделаю и поедем.
Женщина с мальчиком вошли в прохладную и темноватую коморку, где за столом уже сидели несколько человек продавцов и охранник. Трое человек сразу встали из-за стола в ожидании того, что вслед за вошедшими зайдет и начальник базара.
– Мы постоим, спасибо, – протянула женщина.
Работники переглянулись и вопросительно посмотрели на охранника, а тот, в свою очередь, посмотрел на натянутую перегородочку, как бы отделяющую небольшую комнатку от зала, где все сидели. Прошло какое-то время. Все тихо. Собака, видимо, уже незаметно ушла. Все успокоились.
Появляется местный начальник. Он со всеми попрощался, сказал жене, что все дела переделал, и им самое время ехать, иначе они опоздают, а опаздывать у него не в чести. Так они ушли. За столом прошли смешки. Но разговоры продолжались по-прежнему в полголоса. Вдруг с улицы послышался короткий детский крик, а за ним возгласы:
– Ах ты сука, мерзота! Пшел вон!
Охранник рванулся за дверь: мальчик плачет, начальник орет на собаку, которая испуганно смотрит то на плачущего мальчика, то на орущего начальника. У охранника перехватило дыхание, ему было понятно, кто сейчас получит и кто будет отвечать. Он все думал: «А если паршивка укусила его, что тогда? Черт! Да точно утоплю!» Он тихо, аккуратными шажками, шел в сторону происшествия, на глаз пытаясь определить, насколько зол хозяин, что случилось с мальчиком и какое наказание он за это понесет.
На его счастье, собака сбежала сама. Охранник остановился и, как вкопанный в землю, столбом смирно смотрел на начальника, который только лишь бросил на него злой взгляд и молча пошел к машине, причитая жене и успокаивая мальчишку.
***
Однако, как бы к этой собаке не относились, глупой она не была. Она твердо решила больше никогда не появляться в этом чокнутом, как ей казалось, месте. Да и сдались они ей, эти люди! Всю жизнь без них обходилась, и ничего, вон какая, всех вокруг в страхе держит. Да так им и надо, падлы…
С подобными мыслями в голове она блуждала по проселочным дорожкам, где ее едва не сбила машина, по полю, немного по лесу, и вот она уже без сил. Но почуяв что-то знакомое, родное, а, может лишь доверившись интуиции, которой могут блеснуть многие животные, особенно те, которым зачастую приходится нелегко и для которых подобные скитания превратились в норму, она пошла дальше в ведомом только ей направлении. Чуть-чуть не дойдя до деревенских домиков, она рухнула без сил и в обиде в кусты возле дороги.
