Тот таинственный случай, который произошел со мной в самом начале семидесятых годов прошлого века, мне хорошо запомнился. Случай, который имел неожиданное продолжение. На то время было мне двенадцать лет и жили мы в небольшой деревне в Горьковской области. Сейчас деревня немного разрослась, и я хоть и редко, но в ней бываю. Мой друг детства там живет. Он, в отличие от нас, в город не переехал. Вот к нему я иногда летом и наведываюсь на пару деньков, отдохнуть от городской суеты.
Любимым нашим местом среди детворы было полуразрушенное здание в двухстах метрах от деревни. Что это было за здание, раньше нас не интересовало, главное, было где играть. Это был наш штаб, о котором, как нам казалось, никто из взрослых не знал. Как вы понимаете, было все совсем наоборот. Вот там мы и получали ободранные коленки и шишки на головах. Оттуда же были и наши набеги на колхозный яблоневый сад. Там же мы делали запасы яблок, хлеба и картошки. Конечно, сторож сада знал, где складывались ворованные яблоки, но нас не трогал: пусть мальчишки кушают витамины. Добрый он был, так, шугнет для порядка.
Сидим мы как-то с мальчишками в развалинах и обсуждаем нашу нелегкую детскую жизнь. Прибегает мой лучший друг Славка.
– Пацаны, там мальчишка какой-то не здешний. Лет пять или шесть ему.
– И че? – корчится лицо самого старшего из нас, Степана.
– Один он. Я думал, родители его где-то недалеко. Долго наблюдал, нет никого. Ревет он. Ходит по дороге туда-сюда и ревет.
– Пойдем посмотрим, что за пацан, – поднимаюсь я с кирпича.
Еще издали мы увидели маленького пацаненка, который ходил по дороге туда-сюда, глядя на пустырь, что был между домами.
– Ты чей? – спрашиваем мы, окружив мальчика.
Тот молчит, испуганно глядя на нас.
– Тебя как звать? – спрашиваю я.
– Ваня, – отвечает мальчишка, размазывая по щекам грязные слезы.
– А фамилия твоя? – подхожу я к нему. – Родители твои где?
– Здесь, – показывает мальчишка на пустырь.
– Ты где живешь? – не понял я.
– Здесь, – хнычет малыш, показывая рукой на пустырь.
– Ладно, пацаны, – говорю я друзьям, – пойду я к мамке своей его отведу. Может, она знает мальчишку. Пойдем, – протягиваю я руку мальчику.
Матери дома не было. Я слегка сполоснул его грязное лицо, налил мальчишке еще теплых щей и стал наблюдать, как он жадно их уплетает. Так и не дождался я матери и решил вместе с Ваней пойти ее поискать. Наверняка она у тети Любы. Они вчера еще договаривались что-то там в огороде сделать. Ванька заупрямился:
– Не пойду. Не хочу. Жарко.
Я ему на голову надеваю свою шапку из газеты. Все мои друзья носили такие шапки, и каждый старался слепить что-то свое, неповторимое. Вот и у меня была особая шапка. Никто не умел таких делать, а я свой секрет никому не говорил.
– Пойдем, – говорю, – теперь не будет жарко
– Я спать хочу.
– Ну оставайся тогда, – говорю я ему, – ложись вон на диван, а я за мамкой сбегаю.
Ванька пошел к дивану, а я побежал к тете Любе, где и нашел свою маму.
Пока мы шли с матерью от соседки домой, я все в подробностях ей рассказал.
Не нашли мы мальчишку. Весь дом обыскали, и по деревне я несколько раз пробежал. Нет Ваньки. И с пацанами вокруг деревни прошлись. Пропал малыш.
Прошло сорок лет с того случая, и вот, однажды приезжаю я на пару дней к своему другу в мою бывшую деревню. Не виделись мы с ним и не созванивались лет десять, наверно. Разрослась деревня, не узнать. Домов раза в два стало больше. А друг мой новый дом себе отгрохал на пустыре. Подхожу я к его дому и вижу мальчонку лет пяти, который у забора стоит и на меня смотрит. И все бы ничего. Я уже мимо хотел пройти, но… На голове мальчишки шапка из газеты. Шапка, ну прямо один в один как моя. Никто не умел такую делать из моих друзей. У меня аж рот открылся от удивления. Это как? Неужели кто-то разгадал мой детский секрет?
– Удивлен? – услышал я позади себя голос друга.
– Удивлен, – поворачиваюсь я и жму его руку. – Это кто же здесь мой секрет разгадал?
– Спроси у Ивана, – смеется друг. – Ваня, иди сюда.
– А что это за мальчик? – спрашиваю я.
– Сын мой, – хохочет Славка. – Вот что значит друга своего долго не навещать. Эх, ты… Не знал даже, что сын у меня родился. Ну это ладно. Ты внимательней посмотри на его головной убор.
Славка снял с головы сына шапку из газеты и протянул мне.
– Посмотри вот здесь, в уголке, – распрямил он газету.
В углу газеты стояла дата… 12 июля 1972 год.
– Не понял, – удивился я, – газета как новая…
– Она и есть новая, – стал вдруг серьезным Славка. – Ты посмотри вот здесь. Чья подпись?
– Это же я писал, – потемнело у меня в глазах. – Как такое возможно. Откуда она у вас?
– Да я и сам не знаю, где Ванек ее нашел. Два дня назад исчез сын. Будто растворился в воздухе. Часа два мы его искали. Все облазили с женой. Нет мальчишки. А тут вдруг он взял и появился, и в этой шапке.
– Этого не может быть, – пробежал у меня по спине холодок.
– Значит, может.
Я сразу вспомнил того маленького мальчугана из своего детства. Ведь это тот самый Ваня. Это я ему надел на голову свою шапку из газеты. Он же показывал на это самое место, когда здесь еще пустырь был. Говорил, что здесь живет. Обалдеть… Неужели такое возможно… Неужели малыш на несколько часов попал в наше прошлое?
Зайдя в купе, я обратил внимание на своего попутчика, маленькую сухонькую старушку. Мне показалось, что ей уже все девяносто. Как это она решилась в таком возрасте куда-то ехать. Я поздоровался и стал располагаться на своем месте.
Кроме бабушки, в купе никого не было, видно, не сезон. Ну и хорошо. Никто надоедать не будет со своей выпивкой. Бабушка сидела и молча смотрела в окно, думая о чем-то своем.
– Бабушка, а вы что, одна, что ли, едете? – спросил я, укладывая сумку под сидение.
– Одна, сынок, одна.
– Как это вас отпустили одну. Не боитесь?
– Не боюсь, сынок. Пусть меня боятся. Я ведь цыганка, дочь барона, и много чего умею. Поезд мне дом родной.
– Цыганка? – удивился я. – А на вид не скажешь.
Бабушка снова замолчала, глядя в окно. Ну и ладно, дорога длинная, наговоримся еще.
Поезд выстукивал колесами свою музыку, и я уже начал дремать.
– Я ведь девчонкой совсем к цыганам попала, да так у них и осталась. Сбежала я из дома, когда мне семь лет было. Родители пили здорово и били меня. Вот я однажды села в поезд и уехала куда глаза глядят. Так к цыганам и попала. Пригрели, накормили и много чему научили. Барон цыганский у себя меня оставил. Восемьдесят лет с цыганами жила.
– Ого, – сказал я. – Ничего себе.
– Да. Девяносто скоро мне.
