«Рыцарь может взять ведро воды
и в миг уничтожить любой муравейник.
А если Боги тоже решат дать природе ведро?
Выстоят ли наши муравейники?»
Борен, старший разведчик армии Лавардена
Лаварден – есть какое-то особое очарование и в этом городе, и в его названии. Он всегда был экономическим сердцем Верувины, в которое с Лаварского моря прибывала золотая кровь и с юга расходилась по жилам во весь остальной континент. Здесь был самый большой порт, самая крупная и разношёрстная рыночная площадь, но здесь же был и самый высокий уровень преступности. Лорд Тавиш, правитель этой провинции, отчаянно пытался пресечь воровство, уничтожить местную гильдию наёмных убийц, разогнать вымогателей и торговцев наркотическими смесями, но вечно что-то шло не так: то стражу подкупили, то убили сержанта, то разведчики заключили с кем-то более выгодную сделку, то палки в колёса вставлял тот, о ком повествует этот рассказ – человек по прозвищу Лаварденский Змей, но в этих местах его чаще называли просто «Змей», а его настоящего имени почти никто не знал. Змей этот был коротко стриженным и аккуратным человеком, на первый взгляд худощавым, но под тканями он прятал тренированные мышцы и одну из причин своего прозвища: чрезвычайно гибкий скелет. Он всегда гладко брился лезвием, которое сам затачивал каждую неделю; всегда был вежлив с незнакомцами, помогал тем, кому помощь была действительно нужна, отчего у малознакомого с ним человека возникали вопросы: почему же «Змей»? И за что все жители Лавардена, включая лорда Тавиша, так его ненавидят? Ответ на эти вопросы сказал бы любой случайный лаварденский проходимец: «Потому что он вор!». И это правда, но правда недостаточно точная. Змей был вором чрезвычайно искусным, он использовал в своём ремесле все знакомства и связи, всю свою ловкость и изворотливость, а также очевидную лазейку в законодательстве Лавардена: чтобы приговорить человека к смертной казни, нужны доказательства совершённых им преступлений, а этих самых доказательств у стражи не было почти никогда. Иногда был только сам виновник происшествия, и так случилось как раз в день, с которого начинается наша история.
Змей взял на последнюю «прогулку», как он это называл, своего старого приятеля, имя которому было Джуни. Этот Джуни был таким же худощавым и цепким, но не таким изворотливым, как его наставник и напарник, ведь как раз из-за него их двоих поймали и посадили в темницу до вердикта. Одно неудачное движение, один разбитый горшок – и целый особняк просыпается среди ночи. Джуни знал настоящее имя своего друга, а потому обращался к нему так:
– Шэйн! – раздался шёпот из соседней камеры.
Шэйн снял с себя рубашку и с обнажённым торсом сидел на коленях посреди камеры. Он закрыл глаза и внимательно слушал окружение.
– Шэйн, что нам делать?! – надрывистым шёпотом спрашивал Джуни.
– Нам?! – главный вор открыл глаза и повернулся к напарнику. – Думай за себя, а я как-нибудь разберусь.
– Ты же не бросишь меня здесь?!
Шэйн поднялся, подошёл к замку, удерживающему дверь камеры, просунул руки между прутьев и стал взвешивать его в ладони и шевелить.
– Шэйн! – повторял Джуни, и теперь уже явно раздражал этим молчаливого собеседника.
Шэйн подсел ко второй клетке и жестом подозвал его – Джуни тут же подполз вплотную и прислонил лицо к прутьям в надежде услышать спасительное слово.
– Что такое? – спросил он, глядя Шэйну в глаза.
Наставник не оправдал ожиданий: мёртвой хваткой цапнул его за нос, потянул на себя и прошипел:
– Если ты не заткнёшь свою пасть, я сдам им расположения всех твоих тайников. Мы были вместе на деле, но попались, и теперь каждый сам за себя, понял? Хватит меня доставать своими: «Шэ-эйн, спаси меня, Шэ-эйн, ты же не бро-осишь!». Заткнись!
Джуни закряхтел от боли, откинулся назад и, потирая красный нос, обиженно смотрел на Шэйна. В ближайшем коридоре послышались звонкие шаги латных ботинок. Они эхом разносились по холодным помещениям темницы и, едва заслышав их, Шэйн упал на каменный пол и съёжился, изображая боль в животе. В комнату зашёл стражник с факелом в руке и мечом в ножнах. Он осмотрел двух заключённых и усмехнулся:
– Вот так улов! Тинлер сказал, что поймали каких-то ворюг-неудачников, а это сам Змей!
Шэйн поднял лицо, прекратил свою актёрскую игру и внезапно выпрямился в полный рост:
– А, Стаммот, это ты!
Стражник сел на табурет напротив клетки Шэйна, сунул факел в держатель и скрестил руки на груди.
– Давно не видел твою скользкую морду, – сказал он и довольно улыбнулся.
– Не такую уж скользкую, я два дня не брился из-за этого вот… – пробурчал Шэйн и пнул прутья клетки своего бывшего напарника.
Джуни вздрогнул и отполз подальше. Стаммот бросил короткий взгляд на дрожащего парня и вернулся к разговору с основным собеседником:
– Я бы сказал: «будет тебе уроком», но не будет. Как только лорд Тавиш узнает о том, что вы сделали, тебя казнят.
Шэйн улыбнулся, прикрыл глаза и помотал головой:
– Невозможно. За кражу в Лавардене предусмотрен только срок, а в тюрьмах я не задерживаюсь, сам знаешь.
– За кражу! – Стаммот приподнял указательный палец. – Да только вы, ребята, обделались покрупнее.
Шэйн нахмурился, а Джуни подполз ближе и внимательно слушал. Приковав их взгляды, стражник продолжил:
– Когда вы ворвались ночью к Шефайнам в особняк, это было обычным делом, верно? Пробраться в библиотеку, взять чертежи, затем во вторую спальню и вскрыть сундучок в спальне старушки Галейны. Ты, Змей, совершал вещи куда сложнее и опаснее. Но! – Стаммот снова поднял палец. – Твой подельник облажался, и первой, кого вы разбудили, была старая Галейна, разумеется. Она проснулась, увидела у себя в спальне два тёмных силуэта и заверещала на весь дом. И что вы тогда сделали, напомни?
– Побежали к чертям оттуда, но стража нас перехватила, – спокойно ответил Шэйн. – Не вижу тут никакого «покрупнее».
– «Покрупнее» случилось дальше. Галейна так разволновалась из-за вашего ночного визита, что у неё остановилось сердце. Сегодня её торжественно сожгут, прах – в склеп, а останки разнесёт ветер.
– Чтоб её… – прошипел Шэйн и ударил рукой по прутьям.
Его глаза забегали, перебирая в уме сотни возможных исходов этой ситуации. Стаммот усмехнулся и продолжил:
– Этим дело не кончилось! Демилорд Галдис Шефайн настоял на том, чтобы виновники смерти его бабушки понесли наказание сегодня же, и просьбу об этом направил лично лорду Тавишу. Тавиш хорошо знаком с их семьёй и без колебаний согласится на это, так что… наверное, нам пора прощаться.
Стаммот поднялся, снова взял факел и, возвращая в помещение полумрак, пошёл к двери:
– Твои кражи были прямо-таки отдельной эпохой преступности, Змей. Но эта эпоха закончилась.
