В середине жаркого пыльного лета, когда наступила пора для сбора урожая, жители плодородной земли Черноречья и живописного града Межибор не работали. Часть их собралась под окнами королевского дворца, опоздавшие расположились чуть дальше – на главной площади. Несмотря на многолюдность, ни единого резкого звука не тревожило улицы старого города. Каждый из собравшихся с нескрываемой тревогой и надеждой ждал добрых новостей.
Жрецы и старейшины всех близлежащих поселений сидели за городищем у святилища и, низко склонив головы к посохам, тихо нашептывали молитвы. За их спинами женщины-алтарницы раскладывали на камнях два вида подношений, каждое предназначалось для разных целей: одно за здравие, другое за упокой души.
Все окна и двери королевского дворца были распахнуты настежь. Горячий ветер свободно гулял по помещениям и длинным запутанным коридорам, но вместо прохлады приносил с собой только зной, терпкий запах буйно цветущих полей и соснового бора.
Бояре и знатные вельможи находились в главной зале замка, слуги скромно выстроились вдоль стен. Утомленные многодневным бдением, они едва держались на ногах, но не сводили преданных глаз с высокой фигуры Ярвуда. В эти волнительные минуты, когда решалось будущее Черноречья, все считали своим долгом быть рядом со своим господином.
Надо заметить, приближенные искренне любили и уважали своего молодого короля. Хозяин этой плодородной земли не обладал бешеным нравом своих предков, был достаточно вежлив и терпелив со всеми своими подданными без исключения, даже с простыми землепашцами. При малейших приступах гнева, раздражения он не бросался, как его отец, казнить ни в чем неповинных людей, а на день или два запирался в своих покоях и выходил оттуда таким, каким его привыкли видеть окружающие.
Ярвуд был беспристрастным судьей в любых спорах, справедливым и щедрым правителем. Имел талант убеждать и красиво говорить. К тому же он был очень хорош собой. Мужчины не могли не восхищаться его ростом, статью и силой, а женщины с одного взгляда влюблялись в его удивительно большие василькового цвета глаза, светлые волнистые волосы и мужественный профиль.
Ближе к вечеру в дверях зала наконец-то появился взволнованный слуга. Сотни глаз с нетерпением уставились на вошедшего, с трудом дождались его ободряющей улыбки и с облегчением выдохнули. Седовласый мужчина приосанился, громко и торжественно объявил:
– У короля родился наследник!
Ярвуд побледнел, его напряженные плечи обмякли, руки безвольно опустились вниз. Неужели он не ослышался? Сын? Молодой человек растерянным взглядом смотрел на окружавших его людей. От небывалого волнения знакомые лица расплывались в толпе, и он долго не мог отыскать среди них своих друзей. По счастью, те подскочили к нему сами, с восторженными криками и с нескрываемой радостью затрясли его за руки и плечи:
– Дождались! Какое счастье! – рыдал Басай, сложив свои пухлые ладошки на груди.
– А-а! Я знал, что это произойдет! – громко хохотал Аден. – Яр! Дорогой мой! Теперь ты счастлив? Скажи! Счастлив?
– Сын! Мальчик! – орал как ненормальный Зоран. – Чего же ты ждешь?! Пошли! Пошли! Подержишь на руках своего малыша!
Громко переговариваясь, смеясь и подталкивая друг друга локтями, товарищи торопливо пробежали в западное крыло небольшого, но уютного и красивого строения, поднялись по винтовой лестнице на второй этаж и вошли в комнату роженицы. Опытная повитуха качала на руках толстощекого младенца и испуганно попятилась, увидав в дверях короля и всю его свиту.
– Что случилось?! – взволнованно воскликнул Ярвуд. Довольная улыбка быстро сползла с его лица, он внимательно осмотрел кряхтящего младенца. – С ребенком все в порядке? Ручки, ножки целы? Он нормально дышит?
– Уля… – дрожащим голосом произнесла старуха, многозначительно кивнула на кровать и, прикрыв рот уголком платка, тихонько заплакала.
Красавица королева лежала среди окровавленных полотнищ бледная и тихая. Казалось, она отдыхала после многодневных тяжелых родов и крепко спала. Уставшая служанка омывала женщине лицо, приглаживала растрепанные волосы и шептала молитву об усопших. Друзьям стало понятно, что Уля больше не проснется и в замке никогда не услышат ее задорный мелодичный смех. Покойную готовили к обряду погребения, помогали душе отойти в мир иной, найти дорогу к предкам.
Король тяжело вздохнул, осторожно взял младенца на руки и направился к балкону, под которым все еще томилась толпа горожан.
– Сегодня боги даровали мне сына! – громко крикнул Ярвуд и торжественно поднял малыша над головой. – Сына!!! Во имя памяти моих предков я нарекаю его Велетом! Славьте нового наследника трона Черноречья! Славьте!
Народ восторженно загудел, визгливо заголосили женщины-молельщицы.
– Живе Матушка, благословила ты девичье лоно на рождение сыночки, аки соколика. Славим Тебя в песнях, кои прадеды наши пели, и правнуки будут петь. Пусть славе твоей не будет ни конца, ни края. Благослови наследничка на судьбу счастливую, жизнь праведную, дабы достойно жили мы, прославляя богов светлых его деяниями…
– Ешьте хлеба вдоволь, пейте пива допьяна, люди добрые! Гуляйте и веселитесь, пока амбары мои не опустеют полностью! – проявил небывалую щедрость новоявленный отец.
– Живе наше Черноречье! – восторженно закричали в толпе, подкидывая в воздух шапки. – Пусть здравствует маленький Велет! Пусть здравствует наш славный король Ярвуд! Ур-ра!
Друзья молодого правителя стояли у выхода на балкон и с широкими улыбками переглядывались друг с другом. Их опасения не подтвердились, Ярвуд избежал судьбы отца, который взял на руки своего первенца, когда был глубоким стариком. Матушка Жива смилостивилась, услышала их молитвы, не позволила роду Лютого зачахнуть.
Обуреваемый светлыми чувствами розовощекий Басай неожиданно разразился заливистым свистом, выскочил вперед, перегнулся через перила и небывало мощным голосом запел веселую песню:
Полно, братцы, нам крушиться,
Перестанем горевать!
Лучше будем веселиться,
Хором песни запевать!
– Э-э-эх! – Аден топнул ногой, хлопнул над головой в ладоши и пошел в пляс, втягивая в хоровод всех, кто находился рядом.
Зоран единственный, кто отмахнулся от цепких рук товарища, смущенно улыбнулся и в конце концов спрятался в укромный уголок. В отличие от остальных, он не любил излишнего внимания к своей персоне, стеснялся своей внешности и был угловат в движениях. Однако король считал его своим лучшим другом, именно поэтому, когда настала очередь официальных поздравлений с подношением подарков для новорожденного мальчика, подойти к нему первым он позволил именно ему.
