Был, несомненно, июнь.
Я сидел на лавочке, цедил прямо из бутылки воду с газом и смотрел, как Дарина играет в волейбол.
Говорят, газировка для желудка вредная. Но мне плевать. Если вам не доводилось пить из разорванной артерии Прежней радиоактивный энергетический газ – то не надо со мной спорить о здоровом питании.
Спортивная площадка была при школе, где я когда-то учился. Днем туда посторонних не пускали, конечно, а вот вечером можно было прийти и поиграть. Тусили тут и несколько одиннадцатиклассников, старательно изображающих из себя взрослых, и наши ребята, бывшие серчеры. Кто-то чуть старше школоты, а кому-то и хорошо за тридцатник.
Будь Дарина единственной Измененной на площадке, игра вышла бы нечестной. Но против нее играла стража из Гнезда на Олимпийском, так что команде Дарины приходилось туго. Стражи куда быстрее и сильнее, чем жницы.
Но жницы, во всяком случае на Земле, поумнее. Стражи – бойцы, их готовят по ускоренному курсу.
Так что команда Дарины все-таки держалась и даже вела в счете.
Смеркалось, на небе (сезон дождей неделю как закончился) все ярче и ярче блистало Лунное кольцо. Я поднял голову, выискивая среди звезд Росс 128.
И не увидел.
Я знал, где она – тусклая звезда, у самой короны которой кружит планета Саельм. Я там был.
И звезда, конечно, осталась на небе.
Но мой небывалый второй Призыв прошел. Когда два месяца назад Высший в теле Миланы вернул меня из формы Защитника в человеческий облик, он что-то очень серьезно поменял. «Откатил» меня к моменту первого Призыва и даже дальше. Я чувствовал, что остаюсь сильнее и быстрее обычного человека, наверное, почти на уровне жницы. Но никаких способностей изменять тело, поглощать электричество, швырять лезвия энергетических полей не осталось.
Не то чтобы я сильно переживал…
Хотя вру. Конечно же, немного обидно.
– Сетка! – завопил кто-то из команды противника, когда Дарина сильным ударом вколотила решающий мяч.
Но сетки не было, стража покачала головой, подошла к Дарине и пожала ей руку. Потом что-то шепнула, стянула футболку и подала ей. Дарина перетянула себя футболкой, повязав на манер пояса, и, хмурясь, пошла ко мне. Волосы у нее за последние месяцы отросли до плеч, она была очень похожа на обычную девушку, только глаза остались фиолетовыми, волшебными.
– Умница, – сказал я. – Что за новый обычай?
– Футболка? – рассеянно спросила Дарина. – Трофей… Пошли домой?
Я поглядел на стражу. В шортах и без футболки та, как ни странно, выглядела лучше. Пропала внешняя схожесть с людьми, которую давала одежда. Мускулистое тело со светлой шершавой кожей, крупный подбородок, очень короткие волосы, длинные руки – все было гармонично.
Большинство Измененных больше не носили комбинезоны. Жили они по-прежнему в Гнездах и вроде как продолжали заниматься своими делами, но стали выходить, гулять по городу, общаться. Вот, даже спортом занимаются…
– Посидим? – предложил я.
– Максим…
– Понял, понял. – Я вздохнул, вставая. – Пошли. У меня есть несколько идей на этот вечер.
Дарина рассеянно улыбнулась, уточнять не стала.
Мы дошагали до дома, это совсем рядом, поднялись ко мне. Консьерж Андреич настороженно кивнул нам. Дарину он побаивался, хоть никогда бы и не признался в этом. Он вообще недолюбливал Измененных, а ко мне относился с сочувствием – угораздило же парня влюбиться в нелюдь…
Откуда я это знаю?
Смысл, поглощенный когда-то на планете Трисгард, остался во мне, Высший его не забрал. Я умею чувствовать чужое настроение.
Дома Дарина тут же направилась в ванную и щелкнула замком на двери.
– Эй, я тоже вспотел и тоже хочу в душ! – сказал я.
– Я быстро.
– Может, вместе помоемся?
– Потерпишь…
Зашумела вода, я вздохнул, прошел в гостиную, включил телевизор. В новостях рассказывали об исследованиях по созданию низкоскоростного интернета. Как на мой взгляд, выглядело это уныло, но, может, и сойдет для школоты, не знавшей нормальных сетей. Эх, какой у меня в детстве был интернет! Все летало…
Высший прогнал с Земли и Инсека, и Прежних. Продавцы ушли сами. Кристаллы по-прежнему возникали где попало, значит, орбитальные излучатели работали, выколачивая из людей смыслы. Вот только покупать их было некому.
Почему он так сделал?
Загадка.
Я спрашивал об этом Милану, когда та стала собой, но она не смогла ответить. Высший – это существо, живущее на всем протяжении времени с того момента, когда первый его разумный компонент появился на свет, и… и до конца Вселенной? Не знаю. Вроде как даже Высшие не бессмертны. Так вот, Милана – это начало Высшего. Он может перенести в нее свое сознание, проявиться в ней или в ком-то другом. Но по большей части Высший своими младенческими временами не интересуется. Так, появился пару раз, чтобы обеспечить свое собственное рождение, – и исчез. Может быть, он сейчас гасит и зажигает звезды, рисует туманности, жонглирует черными дырами и закручивает галактики. У него свои интересы.
Милана считает, что я и Дарина тоже станем частью Высшего. Но я подозреваю, что не все так предопределено.
– Дарин, ужин сделать? – крикнул я, когда шум воды стих.
– Я сделаю. – Она вышла в одном халатике, улыбнулась. – Пиццу. Я ведь жница, готовить – моя обязанность. Готовить, лечить, убирать…
– Идеальная боевая подруга! – восхитился я. Попытался посадить Дарину себе на колени, та ловко увернулась.
– Максим, я на кухню.
– Идеальная! – повторил я громко.
И нахмурился.
В общем-то Дарина совсем не против, когда на кухне командую я. Что это с ней?
– Лучше к экзамену готовься! – донеслось до меня. Потом пискнул телефон – она кому-то звонила.
Ну да… экзамен.
Я все-таки собрался поступить в университет. Стать дипломатом. В идеале – межзвездным.
Если, конечно, Измененные однажды разрешат людям пользоваться порталами. Если Инсеки и Прежние захотят иметь с нами дипломатические отношения.
Однажды Лихачев сказал мне, что я поступлю, даже если на экзаменах буду сидеть и загадочно улыбаться. Я единственный из людей, кто побывал на других планетах, общался с несколькими инопланетными цивилизациями, контактировал с Высшим… и даже некоторое время был им. Про такие вещи публично не говорят, но кому надо – те знают. Я две недели с утра до вечера писал отчеты, рассказывал о своих приключениях. Меня даже пытались загипнотизировать для лучших воспоминаний, но кончилось это неожиданно, доктора сами впали в транс. Хотя я ничего не делал, честное слово!
Но мне так не хотелось. Так что я честно учил историю, особенно ту, что «после Перемены», повторял забытые правила русского языка и даже подтянул немного английский и испанский.
Немецкий у меня остался со второго Призыва – это общий язык Измененных, выбранный ими по каким-то своим странным соображениям.