Любовь зла, полюбишь и ……
(поговорка)
Любовь зла…..
***
Когда небо стало сереть, и первые лучи солнца ещё не коснулись земной благодати, простой люд, уже был на ногах. Отовсюду, нарушая безмолвную тишину утра, слышались голоса людей выгонявших с дворов своих Зорек, Борек, Чернушек, Бурёнок, Рябух. Коровы же то и дело недовольно мычали им в ответ, а может просто мы, не понимая их языка, так думаем, а на самом деле они лишь радостно приветствовали своих хозяев и благодарили за возможность свободно пастись после долгого зимнего стояния в стойле. Крестьяне сгоняли их постепенно в маленькие группки, чтобы потом собрать на краю села в одно большое деревенское стадо. Пастухи с заспанными глазами, встречали своих подопечных на самой окраине села с кнутами в руках и котомками за спиной. Чёрный пёс с белым и лохматым хвостом верный помощник, радостно вертелся вокруг них в предвкушении нового трудового дня, полного свежих приключений.
Роса, обильно выпавшая за ночь, была не по душе ещё сонным пастухам, даже собака и та, не спешила намочить свои лапы. Поэтому никто не торопился ступать в поле, а просто выгоняли туда скот. И коровы с наслаждением принимались жевать молодую сочную траву, а пастухи оставались сидеть на обочине дороги и ждать первых лучей солнца, дабы те своим теплом немного осушили траву, а заодно дождаться запоздавших и не поворотливых хозяев со своими подопечными.
Вдалеке прямо через луг спешно шёл человек в длинной чёрной одежде, очень походившей на рясу. Шагал он быстро глядя только вперёд, немного сутулясь и почти не шевеля руками. Путник старался держаться подальше от края зелёного поля причине ведомой только ему самому.
– Ой! Ты ж Боже ж мой! Тьфу, я уж подумала, привидение гуляет! – воскликнула бабка в сером платочке и желтом переднике, повязанном поверх синего махрового халата. Её собеседница, женщина тех же лет, испуганно положила руку на грудь.
– Марфа, ты, что орёшь как малахольная?! С ума сошла?! Чуть разрыв сердца не получила! У тебя, что горло лужёное?! Кого ты там увидала-то? Чёрта, что ли? – она приложила ладонь ко лбу в виде козырька, и пристально вглядываясь вдаль, сказала, – Так это ж батюшка идёт.
– Не-е, скорее дьячок, – отозвалась Марфа. – То же скажешь – чёрта! Тогда я б не так орала!
– По-моему батюшка шагает, – не унималась соседка. – Фигуру то его, аж издалёка видать! Ишь, как вышагивает. Как на параде.
– Дьячок это, я тебе подруга говорю. И не спорь, ишь его как к земле то гнёт, и руками не машет. А батюшка у нас мужик видной. Плечи сажень, и шаг твёрдый. Шагает как заправский вояка. Не то, что этот…. – она многозначительно кивнула головой в сторону идущего человека, – пацан он совсем ешо…. Наверное, на почту пошёл, напрямки через поле. В аккурат к ней выйдет. Мамке звонить побёг, наверное. Всегда раз в неделю ходит. Хоть календарь сверяй! Зато мамке в радость…. Роса смотри, обильная сегодня….
– Ага. Промок, наскрозь, вот и скукожился весь. Зелёный он ещё… – соседка перевела взгляд на Марфу, и спросила уже совсем о другом, – Мой хрыч сегодня в город собирается. Тебе там ничего не надо?
– Нет, – и тут же всплеснула руками, – как же не надо-то! Вот дура старая! Пусть мыло хозяйственное купит. А то я всё Шурку прошу, прошу, а она всё не телится! Ещё месяц назад сделала ей заказ, и толку нет. Говорит что не ходовой это нынче товар. Можно подумать турецкое мыло лучше нашего!
– А денег ты ей сразу дала?
– Нет.
– Ну, точно дура. Она только с предоплатой привозит.
– Так я что? Сбегу что ли?! Или откажусь? Мы ж чай не первый день знакомы! Да мне бы штучек десять, да и хватит, на всю оставшуюся.
– Ну-у-у… – развела руками женщина, дескать, ты всех нас ещё переживёшь. – Хорошо. Скажу своему, пусть зайдёт там, в магазин и купит. – Соседка сделала шаг к Марфе, и заговорщицким тоном прошептала то, что так давно крутилось на языке. – Говорят, батюшка наш приютил у себя двух бандитов. И работают они у него бесплатно! Люди болтают, что грехи свои большие замаливают! Рожи, говорят, чисто уголовничьи.
– Слыхала. Только вот что я тебе скажу. Никакие вовсе ни бандиты. Они новые русские, олигархи! А здесь, в нашей глухомани, вдалеке от большого города, пытаются замолить перед Богом свои нечистые делишки. Но Бог всё видит! И каждому воздаст по делам их. Сколько ни тужься, а выше головы-то не прыгнешь. Лишь пыль в глаза людям можно напустить, а Бога не проведёшь. Но там, – женщина указательным пальцем ткнула в небо, – каждый, за всё отвечает сам.
– Да нет же, я тебе говорю, Манька сама лично слышала, как им другие бандиты звонили, поэтому… как его… в общем, по радио телефону….
– Верка! А Верка! Ты куда запропастилась? Я на автобус опоздаю! – послышался из глубины соседнего двора рассерженный крик пожилого мужчины. – Вер-к-а-а! Где тебя черти носят? Вечно пойдёт куда-то, как провалится!
– Это мой ворчит, – Верка всплеснула руками, – ну что ему ещё надо! – И она, обернувшись в сторону своего двора, закричала в ответ, – Иду! Не кричи, успеешь! – женщина спешно зашагала домой.
– Беги, давай, и про мыло подруга не забудь! – крикнула ей вдогонку Марфа, и, прихрамывая на ушибленное, на днях колено побрела к себе домой.
– Ага.
Стадо, наконец, было в сборе и пастухи не торопливо погнали его по заброшенному полю вдоль дороги к пойме реки, где росла самая сочная трава в округе. А скотина, словно чувствуя это, назло бежала рысцой….
***
В тот день, вечер наступил как-то незаметно, и принёс с собой прохладу осенней ночи. Я стал задыхаться в собственной квартире, решил немного освежиться перед сном. Выключил телевизор, спешно оделся и вышел на лестничную клетку, хлопнув за собой входной дверью. Звук защелкивающегося замка эхом разнёсся по всему подъезду, теряясь где-то на чердаке. Оказавшись на улице, принялся с большим интересом разглядывать ночное небо, меня охватило сумасшедшее чувство радости, удовлетворения, не смотря на то, что с севера надвигались густые низкие тучи, закрыв собой половину небосвода, и грозя вот-вот пролиться сильным дождём.
– Добрый вечер, – поздоровался я с проходившей мимо меня соседкой, возвращающейся с работы.
– Здравствуй Валера, – ответила женщина, и торопливо скрылась в тёмном подъезде.
Я вытащил из кармана пачку сигарет, повертел её в руке, имея большущее желание, затянутся их сладким ароматом. Но, взглянув на них лишь мельком, чтобы себя не соблазнять, метким броском отправил пачку в мусорный бочок, стоявший справа от старой и не знавшей краски уже много лет входной двери. Это был тот первый поступок, которым я решил зачеркнуть свою старую жизнь и начать новую, с самого начала. А это, значит, забыть все обиды, и простить все грехи своей бывшей подружке, и найти новую любовь. Избавится от вредной привычки, и вернуться к занятиям спортом…. И так далее и тому подобное. С чего я начал? А начал я с сигарет. Просто выкинул их в мусорку и сказал себе:
