– Я женат, – продолжал Бурмин, – я женат уже четвёртый год и не знаю, кто моя жена, и где она, и должен ли свидеться с нею когда-нибудь!
А.С. Пушкин, «Метель»
Зимой 1642 года по Люмерийскому исчислению, в северной провинции Лабасс, напротив водопада Волчье Логово, стоял беловолосый и голубоглазый молодой человек лет двадцати и меланхолично бросал в скалу, затянутую льдом, огненные бейлары1.
Неумолимо падающая вода заставляла огонь шипеть, но всё же понемногу юному магу удавалось откалывать небольшие молочные куски от монолитной стены, утолщившейся и окрепшей за последние два зимних октагона, славящихся суровыми морозами.
И сейчас было холодно. Однако любой подошедший ближе увидел бы, что от парня, сложившего кожух на дорожную сумку, валил лёгкий пар, настолько разогрелся маг огня.
Очередной бейлар ударился в трещину, и на этот раз в каменную чашу с треском рухнул огромный валун, частично открывая вверху вход в пещеру, именем которой и был назван водопад много веков назад – Волчье Логово.
– Энон-эрит! – обрадовался юноша, делая паузу, чтобы перевести дух и дать магии собраться.
Спустился вниз, к уступу, напился ледяной воды короткими глотками до ломоты в зубах и присмотрелся снизу к пещере, темнеющей за водяным пологом воды. По-прежнему в неё было не добраться из-за льда, сковавшего волчью тропу под нависающей шапкой скалы.
Юноша вздохнул, обречённо качая головой, вернулся на площадку напротив водопада и продолжил своё занятие, несмотря на то, что бейлары с каждым разом становились слабее.
Когда до падения второй глыбы, уже давшей несколько трещин, оставалось две-три попытки, послышался конский топот. К водопаду приближалась кавалькада из семи всадников. Заметив их, юноша не остановился, наоборот, сделал вид занятого важным делом человека. Один из всадников отделился от группы и, опережая остальных, галопом подлетел к водопаду. Ловко спрыгнул с лошади и перехватил руку, из которой только что вылетел слабенький огненный шар:
– Ты что делаешь, несчастный?! – гневно воскликнул сероглазый молодой человек, другой рукой удерживая за поводья коня, шарахнувшегося от бейлара.
Нарушитель святого места медленно повернулся и перевёл спокойный взгляд с лица вопрошающего – на его руку поверх своей:
– Ещё раз возьмёшься за меня без моего разрешения, и я не поставлю защиту.
Рука была отпущена. Нарушитель поправил рукав тонкой шерстяной рубашки, закатанный до локтя. На запястьях его обеих рук красовались чёрные кожаной выделки браслеты с плетением ирминсулиума. Левую руку, насколько позволял увидеть закатанный рукав рубахи, покрывала сплошная татуировка, вероятно, доходившая до плеча, потому что на шее с левой стороны тоже виднелся край рисунка.
Белые волосы, светло-голубые глаза, а так же бледная кожа на лице и на чистой от татуировок руке намекали: перед разгневанным всадником стоял гость из Нортона. В крайней северной провинции было ещё меньше яркого солнца, чем в Лабассе, а зима длилась на два месяца дольше, оттого внешность северян несла на себе вечный отпечаток дыхания снега.
– Кто ты такой и почему оскверняешь священное место? – холодно задал вопрос юноша, меряя взглядом северянина, бывшего немного ниже ростом.
– Чищу логово. А вот ты, как раз, его оскверняешь. Разве не положено оставлять лошадь там? – и повёл бровью да кивнул в сторону площадки, где спешивалось четверо.
– Арман, оставь его, едем! – крикнул один всадник нетерпеливо, и весело гарцующая под ним лошадь согласно ржанула.
Тот, кого назвали Арманом, и ухом не повёл, продолжая буравить тёмно-серыми глазами северянина:
– Не шути со мной. Я спросил…
– Что за наглец! – перебил юношу мужчина лет пятидесяти, подходя ближе. Свирепое выражение лица его не предвещало доброй развязки, и некая сила, исходящая от властного взгляда карих глаз, чем-то напоминала гнев того, кто стоял напротив северянина. – Имя!
– Моё? – нерешительно уточнил нортонец и моргнул растерянно. – Рене Марой, сир. А что случилось?
– Ты осквернил священное место. Знаешь ли ты, Рене Марой, какое наказание следует тому, кто относится с неуважением к памяти предков? – сир Марсий, а это определённо был он, встал рядом с сыном.
Светловолосый нарушитель без движения, кажется, начал мёрзнуть, он потёр нос и руки, глядя на подходящих других двоих молодых людей. Первый из них, в тёмном плаще с серебристой оторочкой по нижнему краю, задал аналогичный вопрос, в свою очередь сверля зелёными глазами невозмутимое лицо:
– Что ты здесь делал?
– Вы бы собрались все сразу, чтобы мне не повторяться, – пробормотал наглец, ёжась от холода.
В следующую секунду с оглушительном грохотом упала вторая глыба, теперь полностью открывая вход в пещеру. Северянин издал обрадованный возглас и рванул к уступу, но вдруг замер, поднялся над снежным покрывалом и поплыл обратно, скованный по рукам и ногам ментальными лентами, – к допрашивавшим его. Зеленоглазый покрутил пальцами вытянутой руки, и нарушитель опустился перед ним, продолжая держать руки по швам.
– Я не сделал ничего дурного, господин старший инквизитор, – спокойно сказал нарушитель, не показывая и тени страха.
– Откуда ты знаешь, что я старший инквизитор?
– …Я думал, что такие штуки только старшие умеют делать, – простовато объяснил блондин.
Тот, чью должность угадали, хмыкнул, опустил руку, однако продолжая держать северянина связанным ментальными лентами, обошёл со спины, приблизил лицо к затылку юноши, чтобы вдохнуть его запах.
– Проклятье, Арман, от тебя до сих пор фонит парфюмерной лавкой! – почувствовав лёгкий аромат знакомых духов даже на нарушителе, инквизитор поморщился.
Взрыв гогота двоих парней, спешившихся последними, заставил Армана повести плечами. Он раздражённо цокнул:
– Тц! И ты туда же? Мне казалось, шутки на эту тему уже порядочно всем приелись. Придумайте что-нибудь новое.
– Это вряд ли, дружище! – весело сказал тот, что призывал уехать, Антуан де Венетт. Он переглянулся с рыжим, имеющим жёлтые радужки.– С сегодняшнего дня весь Лабасс пахнет иначе, Дилан, ты тоже это чувствуешь?
Смех четверых (даже мужчина хохотнул) вывел из себя того, кому предназначалась шутка. Не засмеялся за компанию инквизитор, он, как и Арман, нахмурился.
– Оставим шутки в сторону, – Анри мрачно рассматривал мёрзнувшего нарушителя, обездвиженного магией. – У нас нет времени вытягивать из тебя объяснения пословно. Быстро, чётко, по существу – кто, откуда, зачем здесь? В одной фразе.
– Рене Марой, прибыл из Нортона по личному делу… Не трогай – не твоё! – последняя фраза предназначалась Дилану, который поднял кожух вверх, то ли намекая на лумерское происхождение героя, то ли собираясь обыскать вещи в поисках интересного.
