Большую комнату в неоготическом стиле можно было принять за танцевальный зал, если бы не огромный стол который стоял посередине комнаты. Вдоль него стояли высокие деревянные кресла со спинками оббитыми бордовым толстым шелком. Над столом висела фигурная люстра, украшенная хрустальными плафонами. Люстра не горела, но комнату наполняли два скромных источника света. Первый – это свет заходящего солнца, который с трудом пробивался через витражные высокие и узкие оконные рамы. Он причудливо переливался и рассеивался на темном паркете или терялся в темных углах комнаты. Но какая-то его часть ложилась на длинный резной стол, покрытый темно-зеленым сукном. Вторым источником была полу сгоревшая свеча в старинном медном подсвечнике. Подсвечник представлял собой странную фигурку не то кошки, не то пумы, которая оскалилась и изготовилась к прыжку, хвост животного был ручкой для переноски. А на изогнутой спине закреплена сама свеча, пламени которой едва хватало, чтобы освещать лица двух человек сидевших за столом.
Один – высокий и худощавый лет сорока мужчина, сидел во главе стола. Его седые волосы были аккуратно уложены набок. Правой рукой он медленно помешивал ложкой чай в изысканной чашке с золотыми вензелями. На нем был блестящий классический костюм тройка черного цвета, на лацканах которого были запонки в виде монограммы букв «ВГ» вплетенных друг в друга. По диагонали от него сидела его абсолютная копия. Точно такие же черты лица и седые волосы говорили о том, что напротив расположился близнец. Отличалась лишь одежда. Второй высокий и седовласый мужчина был одет в старинный синий камзол.
– Что вы скажешь Виктор? Чем нам это грозит? Неужели все так серьезно? – нетерпеливо спросил близнец в синем камзоле
– Пока точно неизвестно, но ясно одно. Как бы мы не старались нам этого не избежать, – тяжело вздохнул худощавый в костюме. – Мы можем только готовиться. И чем лучше мы подготовимся, тем нам будет проще защищаться на своей стороне и нападать на вражеской.
– Но как же так, брат? Ведь нам столько столетий удавалось сдерживать натиск? Неужели мы обречены? После стольких новых поколений, мы ведь почти снова научились распознавать магов, неужели и это не поможет? – он нетерпеливо заерзал на старинном стуле.
– Видимо слишком поздно, слишком поздно. От нас сейчас уже ничего не зависит, даже корректоры это подтверждают. Нам остается лишь одно собирать и копить силу для рывка, ордену сейчас нужны свежие кадры. Собирай всех, обучай как можно больше и лучше, все способности будут нужны. График исходов с сегодняшнего дня меняется, они будут чаще.
– Насколько чаще?
– Гораздо чаще, хотя бы один или даже два раза в год!
– Нет! Это невозможно! Зачем нам такие кадры, они не дадут даже толику силы, которую могли бы дать их предшественники с исходами раз в десять лет! Это же просто мясо! – собеседник в комзоле замотал головой. – Зачем нам стараться ради этой мелочи, что она нам даст.
– Не скажи, не скажи. Ты разве еще не читал отчет канцелярии о последних находках в верхомирье? И кстати, зачем ты так старательно прячешь от нас своих подопечных. Зачем? Ты же понимаешь, что они все равно попадут в исход, – хитро спросил мужчина в костюме, слегка звякнув ложкой по кружке с чаем.
– Они еще молоды и неопытны, очень молоды… очень неопытны, – устало вздохнул близнец и откинулся в стуле.
Отодвинув кружку с чаем от себя первый встал и подошел к окну. Он провел пальцем по пыльному витражу, который изображал дракона несущегося на армию копейщиков. После сдул пыль с пальца, окинул витраж задумчивым взглядом и произнес:
– Все мы были молоды и неопытны, прошли годы, наш орден окреп, и хотя мы научились защищать верхомирье, но мы все так же неопытны. Неопытны и уже не молоды.
Жила-была на свете девочка. С виду самая обычная такая девочка. Звали девочку Марьяна. И была она взрослой, ну просто очень взрослой! По крайней мере, так считала сама Марьяна. Тем более, что было ей уже целых три года! Она считала себя достаточно умной и воспитанной для того, чтобы поддерживать разговоры взрослых. Она кивала головой и говорила: «Дя!» или «Неть!» – в зависимости от ситуации. И хотя с речью у девочки пока еще были небольшие заморочки, понимала Марьяша очень многое.
Марьяна, как и другие дети, ходила в детский сад. Детей из детского садика иногда забирали папы. Одни были веселые и улыбающиеся, другие – строгие и неприветливые. Некоторые хотели выглядеть очень важными. Они надувались, как индюки, и покрикивали на своих детей, когда те начинали шалить, или медленно одеваться. А вот у Марьши папы не было! Вернее, когда-то он, конечно, был, но куда-то пропал. Добиться от мамы какого-либо внятного ответа она так и не смогла. Когда она спрашивала у нее, то мама либо молчала, либо просто отвечала, что папа улетел в командировку. Тогда ей всегда, почему-то представлялась сцена, из любимого мультфильма про Карлсона: «Он улетел, но обещал вернуться!»
Да и зачем он нужен? Марьяше и без папы хорошо жилось. Никто не покрикивал на нее и не ворчал. Даже когда она подолгу самостоятельно натягивала колготки или непослушную кофту. Рукава у кофты всегда были очень вредными и никак не хотели одеваться. А мама терпеливо ждала и всегда помогала Марьяне. Никогда не повышала голоса, не сердилась, просто смотрела на дочь и улыбалась…
Марьяна, как и все «взрослые» дети, очень любила мультфильмы. Больше всего ей нравились те, где происходило какое-нибудь волшебство. Она могла безотрывно наблюдать за приключениями волшебников, колдунов и ведьмочек, вытворяющих на экране какие-нибудь необычности.
То, что Марьяна и сама не совсем обычная девочка, она начала осознавать недавно. Как-то раз Марьяна бегала по квартире с коляской, в которой удобно устроилась кукла Маша. Девочка представляла себя заботливой мамочкой, которая спешила в поликлинику, полечить больного ребенка. Марьяна случайно толкнула столик, на котором стояла ваза с цветами. Столик покачнулся, ваза несколько мгновений балансировала на краешке стола, и все-таки полетела вниз!
У Марьяны в ту же секунду округлились глаза. Она тихонько вскрикнула. И уставилась на вредную падающую вазу, словно хотела пригвоздить ее к стенке.
Цветы, стоявшие в вазе, подарили маме коллеги. Мама тогда сказала что это дурацкий подарок. Женщине цветы должны дарить только мужчины. Но все равно налила в вазу воды и поставила цветы на столик. Они ей не нравились, а вазу она очень любила. Ведь ее подарил папа, и она очень ценная и наверняка древняя. Папа привез ее из командировки в большой заколоченной коробке. На вазе были изображены кошки и какие-то люди с головами птиц. Мама старалась как можно меньше к ней прикасаться. И только лишь изредка протирала вазу, когда та начинала покрываться пылью. Вот какая ценная была ваза! Она предательски приближалась к полу.
