Мы сидели в кабинете доктора Эванса и ждали, пока он ознакомится с результатами последних тестов. Его узкое лицо с высоким лбом, казавшимся еще выше из-за тянувшихся к темени залысин, было непроницаемым, но глаза смотрели из-под очков доброжелательно и обнадеживающе.
– Да, все, как я предполагал с самого начала. Что ж, нужно лечиться, иного варианта нет.
Я держала папу за руку и слушала о том, что ранняя диагностика лимфомы Ходжкина при современных методах лечения в шестидесяти процентах позволяет достигнуть полного излечения, а в остальных случаях возможна длительная ремиссия – даже до двадцати лет.
В этом месте доктор остановился и внимательно посмотрел на папу. Тот улыбнулся и, сжав мою руку, пошутил:
– Ну, двадцати лет для меня, думаю, будет даже много.
Увы, именно папин случай оказался не поддающимся лечению. Спустя полгода консилиум медиков пришел к заключению, что химиолучевая терапия оказалась неэффективной, и болезнь продолжает прогрессировать. Доктору Эвансу предложено было ограничиться общеукрепляющими средствами, а что это означает, ясно любому онкологическому больному и его родным.
Папа принял приговор врачей просто и спокойно. В свойственной ему изысканной манере общения с людьми он вежливо поблагодарил специалистов за потраченное ими время, а когда мы приехали домой, начал меня утешать:
– Что поделаешь, Наташенька, таков закон природы – кто-то уходит, кто-то остается. Представь себе, что я собираюсь ехать в длительное путешествие, но очень нескоро, еще даже вещи в дорогу не начал укладывать – прекрасно себя чувствую. Может, мы составим планы на ближайшее будущее? Плюнем на все и съездим куда-нибудь, пока у тебя каникулы, а? На Тасманию, в Сидней.
Мы отплыли из Мельбурна на пароме «Дух Тасмании» сразу после Нового года, однако, как папа ни бодрился, путешествие морем его утомило. Когда мы сходили с теплохода в Хоббарте, он был бледен до синевы, и меня охватило отчаяние – понятно же было, что поездка отнимет у него последние силы, зачем только я, глупая, согласилась? Поверила, что он действительно хорошо себя чувствует! Теперь оставалось одно – взять себя в руки, подавить все эмоции и выглядеть веселой и довольной.
В отеле, папа сразу лег отдыхать и уснул. Мне стало невмоготу оставаться наедине со своими мыслями, я спустилась вниз и, перекинувшись парой фраз с приветливо заулыбавшимся портье, вышла на улицу и побрела в сторону ратуши.
Центр Хоббарта знаком мне, как пять пальцев на руке – нет, наверное, австралийца, который периодически не приезжал бы на Тасманию, чтобы расслабиться и ощутить всю прелесть дикой природы. Дойдя до конца Элизабет стрит и заглянув по дороге в пару магазинов, я уже собиралась вернуться в отель, но неожиданно меня окликнул знакомый голос:
– Натали!
Грэйси Ларсон, моя давнишняя приятельница, стояла у автобусной остановки рядом с симпатичным парнем примерно нашего возраста. Мы с ней не виделись, наверное, лет сто, поэтому первым делом бросились друг к другу с объятиями и поцелуями. Лишь после того, как отзвучали возгласы радости типа «ох, с ума сойти!» и «это же надо!», она представила мне своего спутника:
– Это Денис, мой муж.
Если честно, я была поражена. Точка зрения Грэйси, насколько я помнила, всегда совпадала с взглядом на жизнь большинства молодых австралийских женщин: прочность отношений с мужчиной, который станет твоим бой-френдом, необходимо проверять в течение десяти-пятнадцати лет, не меньше. Эти годы следует посвятить карьерному росту, а заодно и решить, подходит тебе партнер или нет. Если решили расстаться, то для раздела совместно нажитой собственности брачные формальности значения не имеют – по австралийским законам через четыре года постоянные партнеры приобретают все имущественные права супругов. Что-то, видно, заставило Грэйси резко изменить свое мировоззрение, но это, в конце концов, ее дело, а не мое.
– Привет, Денис, как поживаешь?
– Прекрасно, как ты? – он с улыбкой встряхнул мою руку, а сияющая Грэйси тут же начала тараторить:
– Ты по его акценту не поняла, что он русский? Да еще совсем недавно из Москвы! Поговорите, я хочу послушать. Представляешь, Натали, я теперь учу русский язык! Ой, забыла, – она замедлила темп и заговорила чуть ли не по слогам, объяснив мне: – Денис не схватывает быструю речь, если будешь с ним по-английски, говори очень медленно. Дэн, да скажи Натали что-нибудь по-русски, не стесняйся, я хочу послушать и понять.
– Ты действительно говоришь по-русски? – с легкой ноткой недоверия спросил меня Денис на языке Пушкина.
– А почему нет? – удивилась я. – Грэйси же сказала, что я русская.
Он облегченно вздохнул.
– Ну, слава богу! Она меня тут с ребятами из России познакомила – вообще лыка не вяжут, пару слов знают не больше.
– Приехал бы ты сюда ребенком, тоже забыл бы, – великодушно вступилась я за незнакомых мне русских ребят, – везде английский – в школе, дома у друзей, в магазинах, даже в воздухе. Я тебе расскажу, это почти анекдот: папин приятель из Питера решил, что его внук должен говорить по-русски. Английский дома полностью запретил – он у них вроде домашнего тирана, – дочь с зятем пикнуть не смеют. Ребенка заизолировали – сказки по-русски, домашний врач у них русский, гуляет только в саду возле дома. Даже в парк не водили, чтобы английскую «заразу» не подхватил. И вдруг домашние слышат – начал по-английски шпарить. Что, где, откуда? Оказывается, сидел с бабушкой на диване и телевизор смотрел.
Мы посмеялись. Грэйси напряженно вслушивалась, но так ничего и не поняла. Мы перевели ей и перешли на английский.
– Маленький акцент у тебя, конечно, есть, но в целом ты молодец! – одобрил меня Денис.
– Это, скорей, мой папа молодец, – с улыбкой ответила я, – папа…
И тут вдруг к горлу что-то подкатило, я запнулась. Грэйси взяла меня за руку и заглянула в глаза.
– Ты давно в Хоббартс, Натали? Где остановилась?
– Здесь рядом, в Савойе. С папой, мы только-только приехали.
– Как он?
Взгляд и тон ее были сочувственными, мне понятно стало, что ей известно о папиной болезни. Я отвела глаза и постаралась сделать свой голос бодрым.
– Спасибо, отдыхает. Мне не сиделось в отеле, вышла побродить.
– Тогда что мы тут стоим? Зайдем в кафе.
– Я думала, вы с Денисом куда-то едете – ждете автобуса.
– Наоборот, приехали – гуляли в Ботаническом саду часа три. Такая красота!
– В каком вы отеле?
– Мы не в отеле, – Грэйси с улыбкой положила руку на плечо мужа, – остановились у мамы Дениса, у них с мужем дом в Хоббарте.
– Так твоя мама тоже в Австралии, Денис? Фантастика!
Грэйси подхватила меня под руку.
– И еще у них кафе – в двух шагах отсюда. Пойдем.
