Пролог
Стук подкованных каблуков звонко разносится по старинному переулку, что закутан в шелк антрацитовой новоорлеанской ночи – щелк, щелк, щелк!
Словно взводит кто-то курок пистолета.
И гулким эхом несется этот звук над мостовой, мечется между стен высоких домов, кажется чем-то нереальным, призрачным. И свист ветра в проводах и трубах – как вой голодной собаки, в котором слышится все одиночество мира. С дальних болот несет сыростью и смрадом гнилого дерева – и как только слышно эти запахи на центральных улицах?.. Нечисто. Ведьмина ночь. Проклятая ночь.
Никто не ходит по улицам Нового Орлеана после карнавала. Запираются плотно двери, с грохотом опускаются щеколды, задвигаются засовы, захлопываются ставни – словно кто щелкает плетью.
Люди не спят – люди трясутся от страха, боясь услышать тихий стук в свою дверь. И поэтому звук чужих шагов под окнами кажется опасней выстрелов – ведь это Барон Самди гуляет по Новому Орлеану. Его не смущает Сухой Закон – ему все нипочем. Он пьет и веселится. Он плюет на людские запреты.
А вдруг он захочет выпить именно с тобой?
От болот тянет влагой, и дым от костров стелется по окраинам города, затерянного среди лесов Луизианы. Говорят, оборотни, проклятые луной, живут там - среди густой непроходимой чащи, среди бурелома, у одинокой скалистой гряды. Когда-то там жили индейцы – и возможно, никуда не ушли дикие племена, а превратились в сильных и смелых животных, и серыми стремительными тенями они скользят по устланной листвой земле, забыв о том, что когда-то были людьми. Кто знает, как все произошло на самом деле? Только Изнанка – мир оборотный. Мир, населенный ведьмами и духами. И мертвецами.
Много тайн хранит этот город, ставший Иным. Много тайн хранят окрестные леса Луизианы.
И Барон – одна из самых жутких тайн.
В черном цилиндре, в строгом фраке, с бутылкой рома, который сдобрен жгучим перцем, в одной руке, и элегантной тростью – в другой, ходит бледная смерть по улицам Нового Орлеана, танцует в толпе, льющейся веселым карнавалом по главной улице, освещенной гирляндами… А с балконов роскошных вилл улыбаются ярко накрашенными губами красивые девушки, не зная, что там, среди смеющихся и шумных танцоров, притаился он – тот, от которого этой ночью будут запирать двери. Тот, в страхе перед кем будут шептать старинные заговоры. Тот, от кого – говорят так! – защищает терпкая горечь вербены.
Кто он такой? Об этом мало кто знает… а тот, кто знает, старается молчать. Нечего лишний раз поминать лоа. Не зови – и не придет мистер Смерть за тобой, пока не вышел твой срок на этой земле.
И лишь одна красотка – черноволоса и стройна, в коротком красном платье и высоких сапогах – замрет на своем балконе, свесившись через перила, и будет вглядываться в толпу прищуренными кошачьими глазами.
Где же он? Тот, кого боятся люди в этой ночи, пропитанной запахом сигар и терпким ароматом запрещенного контрабандного рома? Где же он? Тот, кто подарит ей сладость последнего поцелуя и унесет с собой в южную ночь?
Она не боится смерти. Она знает – это только начало. И там, За Гранью, шатаясь по переулкам под руку с Бароном, она будет веселиться и радоваться своей не-жизни.
И она не запрет двери этой ночью. И выбросит прочь оберег с вербеной. Лихо заломит шляпу, ухмыльнется по-волчьи – в ее жилах течет индейская кровь – и станцует со своим женихом танец Смерти.
…Ночь раскинулась над городом черной шалью, украшенной алмазной сетью созвездий. Ветер уносит во мглу яркие фонарики и ленты, играет яркими бусами, рассыпанными по мостовой.
Французский квартал поет и пляшет, тайком пьет огненный ром и по старинке курит опиум, но - плотно закрыв двери и захлопнув ставни, насыпав у порога соль, повесив у окон сушеную вербену… ведь на кладбище Сент-Луис в эту ночь просыпается Тот-Кто-Ходит-В-Ночи. Он надевает фрак, шляпу с высокой тульей, берет в костлявые руки трость с тяжелым набалдашником и идет прочь от залитых лунным светом надгробий. Идет к людям – ведь так манит его живая кровь и стук сердец. Стук, похожий на щелканье взведенного курка. Похожий на треск костей, когда танцует мистер Смерть.
Жизнь всегда рядом со смертью. Неразлучны.
Белеет в сумраке кость – но под полями шляпы сразу не разглядеть, что это не просто бледный господин идет по улицам Нового Орлеана… не видать, что это скелет вырядился в джентльмена. Он пьет свой ром, зная, что никто не посмеет его наказать за это, курит трубку, насвистывает что-то и внимательно смотрит по сторонам, сверкая болотными огоньками вместо глаз – не попадется ли распахнутая дверь или приоткрытое окно?
Эта ночь после окончания карнавала – его. Элегантного, необузданного и обольстительного.
И Барон танцует, гремя костьми, поигрывая тростью и пуская клубы дыма в чернильно-черное небо Нового Орлеана, похожего на пестрый гобелен, сотканный из грез и туманного сумрака магии вуду.
Танцует. И пьет лунный свет.
Как вдруг замирает, будто услышал что-то. Или кого-то.
Будто услышал Зов.
ГЛАВА 1
…- Снова Самди ходит? – пожилой господин Флёр курит трубку у камина, нервно покусывает ее, хмурит брови. Седой, взлохмаченный, похожий на старого пса, он вглядывается в огонь, что танцует на поленьях, и на лице его - тревога.
- Кажется, да… - Бриджит, его дочь, присев у окна, всматривается в щелку, оставленную ставнями. Алый шелк ее юбок дивным цветком расплескался по ковру, губы приоткрыты, в глазах - любопытство. – Вы бы шли, папа, отдыхать, поздно… Утром вас рано поднимут – не хватало опоздать… Вам лекаря еще встречать, сами ведь знаете.
- Ты зачем у окна сидишь? – недовольно отозвался старик, игнорируя ее наигранную заботу.
Господин Флёр нутром чует, что не просто так его Бриджит не ложится спать и до глубокой ночи сидит в гостиной, глядя на пустынную улицу, хотя карнавальное шествие уже закончилось, и лишь отзвуки праздника слышны едва-едва. Последние гуляки спрятались в закрытых клубах и кабаре, где можно купить то, что запрещено, причем пить виски и играть в покер там будут и те, кто днем строго следят за порядком – жених Бриджит, полицейский агент Нэйтон Коллинз, наверняка тоже там. И старый господин Флёр знает, что это злит его своенравную дочку.
– Не вздумай окно приоткрыть! – одергивает он ее. - Сама знаешь, что эти карнавальные ночи прокляты! Духи и мертвецы… за что, за что наш город проклят? И кем? Почему именно мы стали вместилищем всей этой… этой мерзости! Изнанка! Проклятье нашего мира! Проклятье!..
- Марди Гра в этом году шумный был! И красивый… - перебила отца Бриджит, сделав вид, что не слышит его стенания. Духи и мертвецы! Они заперты на Изнанке, в другом мире, чего о них думать?.. Чего бояться? Не нарушишь запрет – не попадешься. Все просто. И она повернулась к отцу, сложив руки на груди, чуть склонив вбок голову. - Говорят, веселье продолжилось на болотах, вот почему туда нельзя простым людям? Почему только Видящие могут?.. Ведь именно там можно найти колдунью Мари – она бы вылечила Катрину! Отец! Почему мне нельзя пойти к ведьмам?
