Глава первая, вступительная
Огородное недоразумение мистера Данбартоншира
Мистер Данбартоншир (Mr. Dunbartonshire, 1302 года рождения от Р. Х., по ошибке причисленный к землям Шотландии) скучал. Нет, он не зевал, не стучал спросонья лбом о прутья решетки и тем более не вставлял соломинки в глаза, чтобы поддержать отяжелевшие веки. Но происходящее на заляпанной грязью площади навевало на него безмерную скуку… Полсотни крестьян, перепуганный попик в замызганной рясе, судья в скособоченном парике и пара исполнителей по бокам. Все так знакомо и привычно, что поневоле сводит скулы…
Судья обличал. Спасая черный парадный плащ от разбросанного по улице навоза, он заправил длинные полы в штаны и окончательно превратился в раздутый дирижабль на ножках. И теперь воздушный ужас правосудия стучался криками в уши селян:
– Доколе! Доколе мы будем терпеть нечисть на нашей земле!
Крестьяне топтались и с уважением косились на дюжих исполнителей с аршинными дубинами на плечах.
– А чего, ваша честь?
– Как это чего?! Он же колдун! Проходимец!
– Папрашу! – возмутился мистер Данбартоншир, оскорбленный до глубины души. – У меня и патент имеется! Лично Вельзевулом копыто приложено!
– О чем и говорю, колдун проклятый! – рубанул воздух судья.
Крестьяне пожали плечами. Ну колдун. Ну нехристь иноземная. Но в деревне живет уж лет сто пятьдесят, если не больше. И ничего, свыклись.
– Ну что вы молчите?! – Круглое лицо под париком взмокло и подбиралось по цветовой гамме ближе к томатному соку. – Вы что, не знаете, кто у него в огороде работает? А?!
– Дык братья Махновские. Михалыч. И Степаныч до дождей работал, пока не раскис совсем, – отозвались крестьяне.
– Как – раскис? – подавился воздухом судья.
– Ну дождик пошел, и все, товой. Кончился Степаныч. А до этого совсем неплохо работал, да. И в рот ни капли не брал. Не то что раньше, эхма…
– Вот! Вот о чем я и говорю! Зомби, зомби работают на огороде этого богомерзкого создания!
– Так ведь денег должны были, – удивились крестьяне. – А как иначе? Заняли на бутылку, потом с белой горячки преставились и три рубля не отдали. Непорядок, значит. Не родственникам же платить за усопших. У них и без того забот полон рот: хату поделить, участок перекроить и забор поставить. Так что все честь по чести. А что в сарае живут, так не домой же мертвяков отправлять. Там родственники давно все свободные места заняли.
Стражники осторожно отодвинулись от ржавой клетки на пару шагов. После вчерашней поимки недруга хорошо отмечали, с утра и не упомнишь, на свои гуляли или в долг.
– Но как же можно! Мертвецов – и работать заставлять! Это же вопреки церковным устоям, сограждане! – осип голосом судья, тщетно пытаясь достучаться до правосознания сельского населения.
Батюшка икнул и попытался сказать что-нибудь в свое оправдание:
– Да ведь мы каждый день, можно сказать, порицали. И на проповедях господин колдун в первом ряду сидел, в качестве живого примера, так сказать. И всегда подтверждал, что в аду совсем плохо и лучше туда не попадать. И вообще, как он к нам переехал, так покрестились все и ни одного воскресенья не пропускают, церковь завсегда посещают. Вот…
Правосудие не выдержало и махнуло рукой на бессознательный электорат. Шагнув к задремавшему было колдуну, судья тихо спросил:
– Не научишь, как мертвяков поднимать? Сам понимаешь, не за себя прошу. Глава района очень за выборы беспокоится. А мы бы ему верных людей пригнали. Одеколоном побрызгаем, чтобы не воняло. Ну и крытый грузовик я бы выделил, а то, не ровен час, дождик пройдет – и размокнут, галку поставить не смогут… Так как?
Мистер Данбартоншир расправил украшенный черепами балахон и покачал головой:
– Извините, ваша честь, не могу. Если только с неожиданной оказией вашу душу по дешевке скупят. Но я бы не обольщался по этому поводу. Сколько уж просил за вас – отказали. Сказали – брезгуют. Так что не обессудьте.
– Ну тогда извини. Сам напросился.
Зашелестела бумага, и над площадью сипло разнеслось:
– За невыплаченную работникам зарплату, за нарушение трудового законодательства и использование рабского труда…
Крестьяне с интересом вслушивались в мудреные слова. Ишь ты, «рабского». Как загибает, крючкотвор.
– …а также! – Судья злобно ткнул в жаркое небо пальцем-сосиской и припечатал: – За неуплату налогов в особо крупных размерах!.. Батрачили на тебя? Батрачили. Значит, индивидуальное предприятие со штатом наемных работников. И где, спрашивается, уплаченные налоги?
Теперь колдун в свою очередь подавился воздухом и замер, пытаясь осознать тяжесть содеянного.
– По совокупности преступлений суд приговаривает господина Данбартоншира к сожжению на костре. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!
Селяне зароптали. Самый смелый спрятался за спины и крикнул оттуда:
– Сколько можно! Дед мой рассказывал, что жгли его уже, так завонял всю деревню, пришлось из-за реки сюда переезжать! Не надо нам этого! Другой приговор давай!
– Другой! – дружно поддержали смельчака соседи.
Представитель власти задумался, поскреб парик пятерней и достал из кармана золотой паркер. Почеркав, огласил новый вердикт:
– Ну тогда похороним. Осиновый кол в грудь – и на два метра в землю… А кто кричал, тому могилу и копать! – мстительно добавил судья.
* * *
Через неделю староста деревни пришел на кладбище и сел на травку рядом со свежим могильным холмиком:
– Данбартоншир Карлович, а Карлович, ты до каких пор прохлаждаться надумал?
– А что такое? – глухо донеслось из-под земли.
– Так покос на носу, а эти вредители из райцентра дожди обещают. Без тебя тучи не разогнать.
– Дожди через две недели, успеем еще.
– Ну с сенокосом можно и не торопиться. А кто колорадского жука повыведет? И спину супруге моей кто вылечит? Она с твоих похорон разогнуться никак не может!
– Ничего, на коленках пускай грядки полет, – злопамятно съехидничал колдун.
– Ну, знаешь! – Староста лишь всплеснул расстроенно руками. – Не ожидал от тебя, от соседа, так сказать… И вообще, остатки твоей заговоренной браги как раз на поминках и прикончили. Завтра у Семена сын из армии возвращается, а встретить нечем.
Помолчав, дипломированный представитель темных сил вздохнул и сменил гнев на милость:
