1. Глава 1. Неудачное знакомство
Князь Оливер Райли
Вопль моей женушки, прозвучал для меня райской музыкой! Никогда не считал себя мстительным человеком, но это был особый случай! Разочарованный и испуганный крик Авроры, был самой маленькой местью за все ее насмешки и грубые слова, которые я слушал от нее с самого нашего детства.
Указав кучеру, куда поставить сундук с вещами супруги, я поблагодарил его и сунул в руку, медяк. Мужик довольно буркнул: «Благодарствую, барин» и, вскочив на облучок кареты, тронул лошадей.
Я пропустил карету и не спеша направился к горестно причитающей жене. Видимо, ее удивление и разочарование, оказались куда сильнее, чем я мог предположить, так как вечно высокомерная и чопорная девушка, сидела на земле и, раскачиваясь из стороны в сторону, что-то бормотала себе под нос.
- Я же говорил, что нужно было дорожное платье одеть, - поддел я ее, подходя ближе.
Мои слова, сработали, словно спусковой механизм. Аврора резко повернулась ко мне, в ее глазах, полыхало пламя ненависти, а идеальные черты ее красивого лица, неузнаваемо исказились и она закричала:
- Ты, князек недоделанный! Ты куда меня привез? Чей это дом? Твоего конюха? - ткнула она пальцем в усадьбу, где прошла вся моя жизнь. - Поиздеваться захотелось? Поздравляю, у тебя получилось! А теперь давай вези меня в свое имение!
Вокруг нас собралась уже приличная толпа побросавших свои дела и выбежавших на шум, крестьян. Привыкшие, при толерантном хозяине свободно выражать свои мысли, люди, вовсю потешались над незадачливой хозяйкой, переговариваясь и указывая на нее, пальцем.
Заметив это, Аврора, чуть не задохнулась от возмущения. Несколько раз, открыв и закрыв, рот, она вскочила на ноги, и, подобрав одной рукой юбки, принялась тыкать пальцем в сторону потешавшейся над ней, челяди и шипеть:
- Я тебя запомнила! И тебя тоже запомнила! И тебя, щербатый! Чего скалишься? Или рот твой лошадиный, не закрывается? А ты, толстуха, что потешаешься!? Верно, себя никогда в зеркало не видела? И то верно, ты в него просто не поместишься! А ты, конопатая, - тебе в темном уголке сидеть нужно, оплакивая внешность свою страшную и на люди не показываться! Вы все тут, сборище нищих уродов! Вы мне все заплатите за ваши насмешки!
Многоголосый гомон постепенно стих. Ошарашенные подобными оскорблениями, люди, насупившись, молча, смотрели на девушку. Две женщины, заплакав, убежали в людскую.
Я стоял в звенящей тишине, открыв рот, и не мог прийти в себя после того, что услышал из уст утонченной и воспитанной аристократки. Наконец, кое-как взяв себя в руки, я произнес:
- Позвольте представить, вашу Хозяйку, - княгиню Аврору Райли! Прошу любить и жаловать! – Хотя, после всего произошедшего, последняя фраза явно была лишней. Любить ее, уж точно никто не будет, да и на счет «жаловать», у меня были большие сомнения.
- Я бы сказала иначе, - не удержалась Аврора от очередной колкости. – Прошу, бояться и беспрекословно подчиняться! – прошипела она.
В установившейся, звенящей, тишине, тихий комментарий прозвучал довольно громко:
- Ведьма! Как есть, ведьма! – прошамкала какая-то старуха.
Не знаю, чего я собственно ожидал, когда Аврора увидит мою, побитую временем и жучками, усадьбу, но уж явно не того, что она впервые минуты своего пребывания здесь, сумеет настроить против себя, всю челядь. И, если ей только в еду будут плевать, то считай, она еще легко отделалась. И, самое главное, я не могу быть постоянно с ней рядом, чтобы защитить. Хотя, от кого, собственно? Только если от самой себя.
Я понял, что пора как можно скорее завершить этот балаган, пока она еще что ни будь, в расстроенных чувствах не выдала! Я захлопал в ладоши, призывая людей к вниманию.
- Так! Все расходимся по своим рабочим местам! И, приношу извинения за сказанные с расстройства, слова моей супруги! Я уверен, что княгиня, как отдохнет, обязательно извинится! Да, дорогая!? – повернулся я к жене.
В ответ, я услышал несколько слов, сказанных свистящим шепотом, но значения которых, не разобрал. Хотя, ненависть, горевшая в глазах Авроры, говорила сама за себя.
К счастью, представление, учиненное моей молодой женой, подходило к концу. Люди, тихо переговариваясь и качая головами, постепенно расходились по своим рабочим местам. Снова послышался привычный и успокаивающий стук молотка по наковальне и ржание лошадей в конюшне. Все так же кудахтали куры, выискивая в придорожной пыли чего повкуснее и мычала буренка, напоминавшая, что ее давно пора доить.
Я вытер рукавом пот со лба, и посмотрел на притихшую девушку. Она стояла, уперев руки в боки и молча, гипнотизировала меня взглядом.
- А ну, немедленно отвези меня назад, к отцу! – припечатала она.
- А если не отвезу? – устало спросил я, мечтая как можно скорее смыть с себя дорожную пыль.
- Сама уеду! Я ни минуты не останусь в этом…, - девушка презрительно оглядывала усадьбу, стараясь подобрать более подходящее к ней, название. – В этом клоповнике!
- Ну–ну, - устало ответил я. – Вот твой сундук, вот дорога, топай! – Я махнул рукой в сторону замка графа Саяна и, не оглядываясь, пошел в дом.
- Почему, топай? – взвизгнула Аврора, - а где карета?
- Домой уехала, к графине Овердрайв. У меня нет своей кареты. – Не оборачиваясь, ответил я, поднимаясь по ступеням на крыльцо.
- Как это, нет? – пораженно выдохнула девушка. – Как это у князя и нет, кареты?
Я пожал плечами и обернулся. – Да так и нет. Ни к чему она мне была. Мне и в седле путешествовать вполне удобно. Так ты идешь в дом?
- В дом, - пробормотала девушка, словно пробуя это слово на вкус. – Ну, ладно, пойдем! Но завтра, я хоть на телеге, но вернусь к отцу!
- Да, пожалуйста! – легко согласился я, открывая перед Авророй, дверь. – Только ведь люди не поверят, что сама ушла. Будут судачить, что не чистой тебя взял муж, вот и выгнал. – Сказал я, по сути, применив грязный прием. Но, так или иначе, мои слова не были лишены логики. С большой долей вероятности, так бы и стали говорить.
И, о чудо! Впервые, Аврора промолчала, не ответив своей обычной колкостью. Понурившись и приподнимая руками подол светлой юбки, она вошла в дом и, остановившись посередине темной прихожей, принялась оглядываться. Я не торопил ее, невольно пытаясь чужими глазами, увидеть то, что сейчас видела она.
Зрелище, надо сказать, было поистине удручающее. Темный холл, с четырьмя узкими, практически не дающими света, окнами. Дощатый пол, давно не знавший краски, был местами стерт до блеска, а местами, ощетинившийся свежими сколами, смотрелся довольно убого.
Стены, были обиты полотняными обоями, тканными из нитей трех светлых оттенков, отчего на них, вышел рисунок в крупную клетку. Их, десять лет назад, еще моя матушка выбирала, теперь же, в тех местах, куда падал из окон свет, краска выгорела и выглядела неряшливыми проплешинами. А там, где ожидавшие аудиенции отца, люди, прислонялись к стене спиною, и вовсе были вытерты до серого цвета.
