– Альфа! – окликнул я. Радостная лайка бегала вокруг меня по снегу. – Альфа, ко мне!
Довольная собачья морда, озорно виляя хвостом, подбежала ко мне и с покорностью дала её пристегнуть на поводок. Сегодня у Альфы будет первая поездка в пристяжной повозке после реабилитации. Не так давно она повредила лапу в одной из экспедиций. Сейчас я вывел её, так сказать, «пощупать снег» перед дорогой. Пока она была на «больничном», её место вожака занимала Айо.
Сегодня Альфа встанет в строй, но не в первых рядах. Пожалуй, посередине ей будет полегче. С этим решением я подошел к дому кинолога Миши готовить свою стаю. Мне предстоит в очередной раз выслушать от него наставления, как правильно обращаться с лайками. Он в этом отношении очень щепетильный и дотошный. Для него собаки роднее людей.
В моей стае присутствуют довольно интересные личности: Герда, Айо, Радон, Плуто, Орион, Кай, Ричи, Альфа, Тайлунг.
Герда и Кай – игривые умные хаски. Они не брат с сестрой. Просто, их нам привезли вместе из одного питомника.
Радон – белоснежный красавец породы Западносибирская лайка. Он прилетел к нам из кинологического института. В темноте он не светится и опытов над ним не ставили. Его содержали при институте, для совершенствования подготовки и обучения.
Плуто, Орион, Тайлунг и Ричи – пушистые Аляскинские маламуты. Очень непоседливые и всё подряд грызущие монстры. Их нам транспортировали со станции далеко юго-восточнее нашей, которую затопило из-за глобального потепления.
Альфа – Восточносибирская лайка. Красивая и статная. Её нам подарил один полярник-исследователь, который на пенсии занялся разведением собак. У Альфы даже какие-то медали есть. Но в экспедицию она их не надевает. Хранит дома на стене нашего кинолога Миши.
Айо – загадочная Тунгусская лайка. Я привёз её с собой. Заметил у неё интересную особенность, когда мы гуляли в лесах тайги. Она всегда чувствует, или даже, знает путь домой. Как бы глубоко и далеко в лес мы не заходили. Она всегда находит сначала меня, а затем дом. Я так привык к этому, что даже перестал брать в походы компас и карты. Я всем говорю, что в детстве Айо проглотила нить Ариадны.
* * *
По всей нашей полярной базе аккуратно и равномерно, словно масло ножом, размазано чистое снежное безмолвие. Настоящий рай интроверта. Как приятно здесь выйти наружу в – 46°С и вдохнуть свежий обжигающий ноздри воздух, а затем выдохнуть живой тёплый пар. Если в аду жара, то рай ледяной, по идее, поэтому здесь – ни души. Ну, кроме малочисленного населения исследовательской станции.
Сегодня ожидается обычный солнечный, насколько это возможно для нашего полярного круга, вторник.
Текущее задание у меня несложное: взять груз в точке А, отвезти в точку Б и вернуться. Никаких новых горизонтов открывать не нужно. Маршрут протоптан и заезжен так, что могу с закрытыми глазами проехать.
С утра я погрузил оборудование с нашей базы. Через полтора часа повезу его в заповедник «Тацита». Учёные там обнаружили какую-то герметичную пещеру с древними микробактериями. У них вертолётной площадки нет, поэтому все поставки идут через нашу базу транзитом.
Перед выездом со станции я зашёл в метеоблок и попросил Ника ещё раз проверить метеорологические данные.
– Скорость ветра: 8 м/с, температура воздуха за бортом: -12°С. Вероятность бурана три процента, – буркнул он мне, запивая слова горячим чаем, и подытожил. – День улётный.
Николас – учёный-метеоролог, слегка потёртый опытом. Матёрый полярник с седыми усами и бородой, почти как у Санта Клауса. По совместительству, начальник станции.
Я проверял работоспособность GPS-трекера, облокотившись на стеллаж с оборудованием. В кабинете было тепло. Я уже стоял весь в амуниции и тёплой одежде, поэтому слегка вспотел. Это меня раздражало. Но такая низкая возможность бурана меня обрадовала.
– Если удача улыбнётся тебе, и ты попадёшь в три процента, – Ник, ехидно усмехнувшись, ткнул пальцем в карту сектора на мониторе. – Вот тут будет сторожка. Топи туда.
Я поглядел на монитор, фыркнул, уткнулся в дебри полок и достал оттуда рюкзак:
– Ник, я в курсе, где убежища, и в буран уже ездил. А там, где ты показываешь, вообще остался стоять целым только деревянный туалет.
– Всё будет хорошо, Майк. Я знаю, какой ты неудачник, – прыснул в густую бороду Ник, и продолжил уже серьёзно. – Если отрубится твой личный маячок, то у ездовых есть в ошейниках. Недавно оснастили. Отследим по собакам, главное, не потеряй их. Если связь пропадёт, с ближайшей станции взлетит ЭХО-дрон и «прозвонит» местность. Ну, сразу после бурана. В общем, если что-то случится, группа выдвинется на твои поиски. Моё дело – провести инструктаж.
Я упаковал все свои вещи. Накинул на плечо рюкзак, подошёл к дверям и обернулся. Фигура Николаса горой возвышалась на фоне мерцающих мониторов.
– Я уже взрослый и самостоятельный, – сухо бросил я на прощание.
– Удачи, Майк, – расплылся Ник в бородатой чеширской улыбке.
* * *
– Майк! Майк, приём! – шепеляво кричала рация. – Майк! Буран! Двигайся к убежищу! В таком буране ты ещё не ездил!
– Ник, я знаю! Я уже в нём! – рвал горло я в рацию. – Почему не предупредил? Ты проспал?
– Миш, я тебе богом клянусь, он просто появился из ниоткуда. В одну секунду датч…шшх…шпишли….шхлась как новогодняя гирлянда, – пробивался сквозь помехи Ник. – Какая-то анома…шшитш…шайош…шшшт…уже наготове выдвинуться к тебе, как только стихнет.
– Приём! Ник? – судя по всему, связь отвалилась. На всякий случай, я ещё пару раз переспросил, но в радиоэфире поселилось шипящее молчание.
«Да уж, вот тебе и удача», – подумал я.
Сумасшедший ветер хлестал по глазам и щекам. Острые снежинки добавляли ветру когтей. Буран закрывал собой весь мир, и солнце не могло пробиться своими лучами сквозь него. Он бил слева, пинал справа, давил своими паскалями, прижимал к земле. Стекленела сама душа. Холод собачий, одним словом. Двумя.
Я стоял в упряжке и подстегивал своих лаек. Их было 9. Как греческих муз, как планет, как кошачьих жизней. 9, как кругов ада.
9 моих хвостатых ангелов в шерсти, мчащих меня подальше от ледяной смерти в бесконечной пустыне зимы.
Всё моё человеческое существо сейчас поставлено на карту. У меня в руках вожжи от девяти спасителей, но моя жизнь в их лапах.
Жадно я впился глазами в монитор своей электронной GPS-карты. Я не вижу её на вытянутой руке, приходится подносить, почти впритык, к маске на глазах.
В 36 км позади меня появились красные мерцающие точки. Это запустили ЭХО-дроны с нашей базы. Они отыщут меня хоть на заснеженной дороге, хоть под ней. Только вот, почему запустили сейчас? Их же сметёт ветром.
Вдруг одна из ездовых собак взвизгнула. Сквозь непроглядываемую стену истерично танцующего снега я не смог разглядеть, какая именно. Только сейчас я понял, что вообще не вижу собак впереди повозки. Я дёрнул поводья, чтобы остановить сани. Поводья с лёгкостью поддались, будто и не были привязаны к собакам. Да и вообще моя ронта, похоже, стоит на месте. В этом снежном вихре ни черта не видно.
