1. 1
Памяти писателя Юлии Соль и Рина,
коменданта Холодной Башни, посвящается
У вас есть лишь ваша жизнь, сказал он.
Немного, но зато взаправду.
Возьмите же ее и употребите, как должно.
Есть один Путь, одна Истина, одна Жизнь.
Остальное — сон.
А. С. Байетт, «Дева в саду»
1
Призрак полыхал в ночи.
Круглые, незрячие глазницы и рот, полный тонких острых зубов, источали оранжевое сияние. Ветер трепал черные лохмотья, под которыми не было ни плоти, ни костей. Призрак застыл посреди двора в зловещей неподвижности, но по правде, сделай он хоть одно движение — и Джо Аганн завопил бы на весь дом дурным голосом.
Сейчас он не орал просто потому, что горло свело от страха. Разбуженный посреди ночи резким, непонятным звуком, решил выпить воды и проверить скотину — корова должна была отелиться со дня на день. Но одного взгляда в окно оказалось достаточно, чтобы понять — он не выйдет за порог даже под страхом немедленной смерти.
В голове билась одна-единственная мысль: «Значит, все-таки Прислужники Темного Лика существуют!» Именно так они и выглядели, мрачные спутники не менее пугающего божества, когда являлись по чью-то душу, и их появление означало только одно — несчастье не за горами!
Ветер снова взметнул черные лохмотья, жуткая светящаяся голова как будто бы наклонилась... и внезапно ночь прорезала трель флейты. Дикая, пронзительная, она иглой вошла в мозг Джо. В ту же секунду он метнулся в переднюю, пинком распахнул дверь и проревел:
— Хэл, паршивый щенок! Ну я тебе задам!
Флейта смолкла, а призрак повел себя очень странно — не бросился в атаку и не развеялся, как положено порядочным призракам. Вместо этого покачнулся и упал ничком. Раздался слабый хруст, оранжевый огонь погас.
А через двор метнулась проворная тень, на ходу выпрямляясь и обретая человеческий облик.
Джо, потрясая кулаками, погнался за ней, да куда там. Тень одним махом преодолела невысокий забор и скрылась в кустах. Заливистый смех, топот ног — и все стихло.
Джо, ругаясь на чем свет стоит, вернулся во двор. Весь мокрый от пота, с дрожащими руками, он яростно пнул подвернувшегося под ноги «призрака» и поспешил в дом, окна которого уже вспыхнули мягким желтым светом.
***
Тени, и впрямь смахивающие на Прислужников Темного, улепетывали со всех ног, петляя между домами. Остановились только на противоположном конце деревни, у дома кузнеца. Сразу за ним поросший травой пологий склон холма переходил в поле, а дальше чернел лес, непроницаемый для лунного света.
Сильный ветер гнал по небу облака, но летняя ночь была теплой, к тому же беглецы неплохо разогрелись. Сдерживаемый смех все еще разрывал их, и они попадали на траву в тщетной попытке его унять.
— Ты видел, нет, ты видел его лицо?!
— Он в штаны навалил, Всемогущим клянусь!
— Рыбий череп — вещь!
— Хэл, это просто отвал башки, ты лучший!
Самая высокая тень выпрямилась, свет луны упал на улыбающееся лицо мальчика лет тринадцати. Темно-русые, слегка вьющиеся волосы растрепались, глаза горели диким весельем. Очень крупный для своего возраста, он обещал вырасти в могучего мужчину.
— Да, ничего себе получилось, — небрежно произнес он и собрал волосы в хвост, — только с флейтой переборщил. Хотел нагнать еще больше страху, а он сразу догадался.
— А чем он докажет, что это именно ты? — загомонили мальчишки.
Хэл усмехнулся и сыграл на коротенькой деревянной флейте нехитрый мотив.
— Давайте смотреть правде в глаза — я незабываем!
Мальчики обступили его, на всех лицах светился восторг, граничащий с обожанием. Казалось, они готовы подхватить своего предводителя и нести на руках, точно полководца, одержавшего блестящую победу.
Хэл покрутил флейту в пальцах, сунул за пазуху и скомандовал:
— Ладно, братишки, по домам. Завтра на прежнем месте.
Угловатые фигуры одна за другой растворились в темноте. Оставшись один, Хэл какое-то время стоял, глубоко дыша и вслушиваясь в ночь. Вспоминал, как Аганн выскочил из дома чуть ли не чем мать родила, и злая улыбка играла у него на губах.
Наконец он встряхнулся, вздохнул и, осторожно оглядываясь, пересек пустынную улицу. Нырнул в узкую щель между подворьями и через несколько минут уже стоял возле своего дома. Крошечный, немного скособоченный, он стараниями матери смотрелся более-менее неплохо.
Хэл пробрался через задний двор и аккуратно, чтобы не помять цветы, бесшумно кивающие ему спящими головками, распахнул окно. Забрался внутрь, тихонько прикрыл за собой раму. Наступила тишина, и до конца ночи ничто не нарушало покой деревни.
***
Проснулся Хэл оттого, что кто-то трясет его за плечо. И в тот же миг за стеной зазвенел знакомый высокий голос, от которого сон слетел окончательно:
— Этому надо положить конец, слышите?! Или мальчишка окончательно скатится под откос, отправится прямиком к Темному Лику!
«Вот дрянь, Майло!»
Хэл мигом вскочил с кровати, и человек, который его будил, слегка отпрянул и выпрямился. Он был высок и строен, а потолки в домике — низкие, так что ему почти все время приходилось слегка пригибаться. Хэл коснулся его плеча и виновато прошептал:
— Отец, спасибо!
Пол Магуэно мягко улыбнулся и взглядом указал на окно. Хэл ухватился за подоконник, но тут дверь, распахнувшись от пинка, ударилась о стену. На пороге, опираясь на костыль, стоял Майло, старший брат Хэла, с хворостиной в руке. За его спиной маячила миниатюрная фигурка матери; она хватала сына за рукав, но опасалась потянуть слишком сильно и нарушить равновесие Майло.
— Ах ты погань!
Хэл успел только порадоваться, что Клод и Себастьян ушли в поле — по крайней мере, не увидят его позор.
Он попытался отскочить в сторону, но Майло, несмотря на то, что левая рука у него почти не действовала, ухитрился вытянуть его хворостиной. Хэл зашипел от боли, а удары продолжали сыпаться на него один за другим.
— Сколько... раз... повторять! — цедил Майло, тяжело дыша. На его худом, болезненно-желтом лице выделялись острые скулы и лазоревые глаза с темными подкружьями. — Прекрати свои выходки... мелкий говнюк!
Пол протянул к нему руку, пытаясь прекратить избиение.
— Май, прошу тебя...
— Что «Май»? Что «Май»?! — Майло развернулся к отцу — так воин на поле боя, отвернувшись от поверженного врага, в ярости набрасывается на следующего. Хилое тело его тряслось от злости, плечи выпирали из-под рубахи, как яичные скорлупки. — Что ты можешь? Да ничего! Вы с матерью потакаете этим придуркам, а они вот что вытворяют! Сам знаешь, что для нас значит Аганн! Что ты за отец, если не можешь детей держать в узде?!
Уголки губ Пола слегка опустились, но даже это не изменило присущее его облику выражение доброты и мягкости. Серо-зеленые глаза смотрели на удивление спокойно, черные волосы на висках удерживались двумя тонкими косичками, а на затылке были собраны в хвост.
