Павел Кутаренко - Мы – мобики

Мы – мобики
Название: Мы – мобики
Автор:
Жанры: Современная русская литература | Книги о войне
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2024
О чем книга "Мы – мобики"

Сколько их? – Официально чуть больше 300 тысяч.Кто они? – работяги и интеллигенты, музыканты и повара, искатели приключений, себя или правды.О них нужно было написать. Поскольку у каждого из них есть те, кто ждет их дома. Каждый из них – хочет вернуться домой. Но пока у них есть ДЕЛО – общее на всех.Этот текст – о мобилизованных – о "мобиках", как их стали сразу же называть. Немного даже пренебрежительно так. Но оказавшись ТАМ, понимаешь, что с пренебрежением о них говорить не стоит. Они этого не заслужили.

Бесплатно читать онлайн Мы – мобики



Вообще я – повар-кондитер.

Точнее моя специальность на "гражданке" – повар-кондитер 3-го разряда. В бумажке из техникума написано, что я могу "приготовить, оформить и подготовить к реализации горячие, холодные блюда, хлебобулочные, кулинарные изделия и закуски разнообразного ассортимента". И я реально это могу, да.

Но сейчас я – младший сержант, командир отделения штурмового отряда, мне 21 год, позывной "Луч". Пишу это в нашей "располаге" недалеко от Угледара. Только не думайте, что это мой дневник – дневники пусть ведут 13-летние фанатки анимэ и покойные императоры. Почему императоры? Мама моя – фанатка последнего русского царя Николая 2-го Романова. Это она мне рассказывала, что он всю жизнь вел дневники, где описывал:

– сколько ворон завалил из ружья в своем Царском Селе

– на каких смотрах войск был, кого принимал, как спал, чё кушал за завтраком, обедом и ужином.

– на какие балеты ходил в Мариинский театр (где танцевала его любовница Матильда, но о ней он в дневниках чё-то не писал)

Насколько я знаю, про самое интересное этот любимый моей мамой император почему-то не написал. Ни про то, как допустил развал империи в результате 2-х революций, ни про то, как революционеры кинули его, несмотря на все обещания, а потом и вовсе завалили вместе с семьей. Ладно, написать про то, как его завалили в подвале дома Ипатьева, он конечно не мог – в силу понятных причин. Но с ним же столько всего происходило! А он был прям реально скуп на слова и эмоции. Даже 2 марта 1917-го – в день отречения от престола на станции ДНО – написал хрень: "Кругом измена, трусость и обман!". Слабак какой-то! (прости, мам)

Поэтому это – точно не дневник. Просто решил написать про себя чё-нибудь интересное. Про то, что видел здесь и что делал. Про то, почему я здесь оказался – и, наверное, зачем. Меня вдруг накрыло – вдруг я отсюда не вернусь? И тогда никто и не узнает про меня. И про всех нас.

Рядом – мои пацаны, каждый занят чем-то своим. "Фара" – кстати, тоже повар-кондитер – ставит на свой "АК-74" трофейный коллиматор – приблуды оружейные и экипировка у хохлов все-таки отличные. У него трофейные – коллиматор и обвес на "АК", у меня – ботинки и ноут, на котором сейчас и пишу. Ноут этот я нашел в Угледаре – на «Северных дачах». В "располаге" воняет куревом и носками, на газовой горелке кипит кастрюля с борщом. Его готовлю не я. Никто – кроме "Фары" – здесь не знает, что мы с ним поварами были на "гражданке".

Мы – мобилизованные. Если короче – просто "мобики".


***

Как я стал поваром?

Виноват Константин Ивлев с телеканала "Пятница". Я в детстве и не думал ни о чем таком – читать любил, это да. Мама подсадила – она мне по вечерам сначала пела вместо колыбельной "Там вдали у реки загорались огни". Строчки этой грустной песни времен Гражданской войны в моем сознании оживали – закрыв глаза, я видел, как "боец молодой вдруг поник головой" и "упал прям к ногам вороного коня и взглянул в его карие очи" – это было куда ярче моих впечатлений от просмотра "неуловимых мстителей". Мама пела про пробитое комсомольское сердце в степях Малороссии и читала мне сказки – про степи, дубравы, моря-окияны и тридевять земель, а потом начал читать и я сам – от приключений "Незнайки" до "Одиссеи капитана Блада", от рассказов Бианки до научной фантастики и Толкиена – тогда, в детстве, я окончательно понял, что написанное (напечатанное, прочтенное) слово для меня – куда живее кадров из кино. Там тебе показывают уже готовый образ, где нельзя ничего допридумать, вообразить. А вот в книжках – воображай себе сколько угодно. И даже лучше, когда там нет картинок.

Мама читала Пикуля, исторические романы Алексея Толстого и типа-исторические фантазии Радзинского. Она у меня наверное – типичная читательница исторических романов – вся такая маленькая, тихая. Отец читал только газеты. Он часто ругался на маму, когда выпивал – орал на нее, она рыдала, иногда убегала на кухню и кричала, что сейчас выпьет уксус, чтобы отравиться. Когда это происходило – я прятался в своей комнате. Я боялся отца.

Готовить я тоже любил. Любимым моим блюдом была яичница в хлебе. Вырезаешь в куске батона серединку под особым углом – обжариваешь его в сливочном масле на сковородке, переворачиваешь и разбиваешь в дырку яйцо (посолить по вкусу) – особый угол нужен, чтоб яйцо не вытекало при переворачивании. Делать просто – получалось вкусно.

О профессии повара я не думал. Но в 9-ом классе понял, что 10-ый и 11-ый мне нафиг не нужны. Химия, физика, алгебра и геометрия – вообще не моё, а что моё – я тогда не знал. Но тут на канале "Пятница" стали показывать программы про большого грозного дядьку с рыжей бородой – он ходил по кафе-ресторанам и разносил их в дым. За то, что в оливье много майонеза (если майонеза мало – тоже разносил). За то, что овощи хранятся в холодильниках вместе с мясом (а у кого они так дома не хранятся?) За то, что по кухне бегают тараканы (это неприятно, да).

Особенно он чморил поваров – тех, кто робко блеял в ответ на его крики (а кто бы на их месте не блеял) и тех, кто не мог нормально приготовить десерт "Анна Павлова"(я и в техникуме его делать ненавидел – это гребанное безе). Когда я увидел, как грозный дядька в белом кителе разносит персонал крутых ресторанов по всей стране – я понял, что хочу быть, как он. Хочу ходить в таком же кителе, слышать в свой адрес "Да, шеф!" и готовить всякие вкусности, которые мы дома никогда не ели (а в рестораны мы вообще не ходили). Поэтому кое-как сдав ОГЭ, я сказал маме, что хочу пойти учиться на повара – она спорить не стала.

Поступил я в наш иркутский техникум индустрии питания. Три с лишним года прошли быстро – мы чаще пили, чем учились, хотя учились тоже. Оказалось, что профессия повара-кондитера – куда нуднее, чем показывают по телевизору. Тебе не дают накрахмаленный китель, где аккуратно вышито твое имя (у нас были белые застиранные халаты, как у медиков). Тебя никто не называет "шефом" – да и своих наставников-поваров "шефами" мы не называли. А само приготовление блюд – нифига не творчество, а рутинное следование технологическим картам.

После техникума я пошел служить "срочку". Этот год из моей жизни мне не понравился. Служил я по специальности – поваром, недалеко от Иркутска. Реально ощутить на себе все прелести профессии военного повара пришлось на учениях. В 4:30 утра нас будил дневальный – вместе с "форсунщиком", отвечающим за обслуживание кухни, мы шли на ПХД (полевой хозяйственный двор), чтобы налить воду в котлы для первого и второго блюда – надо приготовить завтрак к 7:30, потом обед и ужин. Готовили на ПП-40 (плита полевая на 40 человек) и на КП-130 (кухня прицепная на 130 человек, хотя готовили на ней и на 500). В армии на "срочке" я привык к аббревиатурам, научился подчиняться даже самым тупым и бессмысленным приказам, привык к этому особому бытию – когда ты сам себе не принадлежишь, когда ты – механизм, который должен делать то, что тебе прикажут. Вообще за год "срочки" тебя и могут то научить только этому – подчиняться, стать рабочим муравьем в неведомым образом организованном муравейнике, где королеву (матку) можешь никогда и не увидеть. Сказали тащить – тащи. Сказали защищать матку и свой муравейник – иди и защищай. Было ли это легко для меня? – нет.


С этой книгой читают
Прямая склейка – это приём видеомонтажа, при котором кадры просто сменяют друг друга. Где общий план как бы показывает, что вообще происходит, средний – кто в этом участвует, а крупный – что чувствуют/думают участники. Этот рассказ о Донецке и Петербурге написан «крупными планами». Он – о страхе потери и о потерях, которых уже не стоит бояться. Потому что эти потери уже произошли.
Эта история обо всех матерях и детях Донбасса. Тех, кто уже несколько лет вынужден гулять под обстрелами. Тех, кто не может ходить в школы и в детские сады. Тех, кто вынужден жить на войне. Написана она от лица мамы мальчика Димы из Авдеевки – небольшого города недалеко от Донецка, который был освобожден в феврале 2024 года. Дима оказался самым маленьким жителем Авдеевки – почти 2 года он с родителями жил в подвале. И об этой их жизни ТАМ – расск
Любовь – основа нашей жизни. Она проявляется любовью матери к ребенку. Любовью между полами. Любовью к творчеству, искусству познанию, природе, Родине…Но наряду с этим в жизни часто случаются превратности любви. Часто это происходит от того, что люди не понимают тесно связанные между собою понятия. Автор пытается на основе своего богатого жизненного опыта помочь читателю разобраться в этих непростых жизненно важных вопросах.
В этой книге есть продолжения известных сказок, где со знакомыми героями происходят уже новые неожиданные приключения.Есть в ней и другие сказки – с неизвестными читателю героями, поступающими нестандартно и непредсказуемо. А еще есть фантастические сказки, рассказанные космическими скитальцами.
В данном сборнике представлены сказки о зимних приключениях Ёжика, Медвежонка, Барсука и Деда Мороза. Друзья топят печку, отправляются на зимнюю рыбалку, переходят речку по льду, находят самолет, читают книжку и играют в слова, а Ёжик и Дед Мороз будят Медвежонка, который уснул.
Небольшой рассказ о небольшом человеке, живущем в небольшом городке, с небольшими запросами. Это история о простой женщине, каких в нашей стране много, и это типичная история, каких в нашей стране много. Такая аннотация и должна быть у этого рассказа. Если вы хотите прочувствовать всю суть существования в вышеописанных условиях, то вам понравится данный рассказ. Книга содержит нецензурную брань.
Навеяно последними событиями в мире. Саша, обычный программист, однажды просыпается утром со странным медицинским устройством на груди. Что оно делает? Кто его установил? Как? Зачем? Попытавшись найти ответы, Саша попал в череду безумных событий, балансирующих на грани абсурда. Содержит нецензурную брань.
Райизм – объединяющая идеология 21 века.Райизм опираясь на исторический опыт и вобрав в себя все самое лучшее из других идеологий, сможет стать объединяющей для большинства людей мира не зависимо от религии, национальности или цвета кожи. Столпы райизма: • Справедливость. • Права и свободы человека. • Равенство. • Братство. Человечество, поставив для себя высокую цель – построить рай на планете Земля должно пересмотреть уклад жизни общества. Глав
– Вышла отсюда, – равнодушно кидаю на стол несколько купюр.– Но, Фил, я… мы… – в голубых глазах стоят слезы.– Ты думала, что особенная? – наблюдаю, как она поправляет мятое платье.– Мне было больно, – всхлипывает Лиска.– В первый раз так бывает. Лис, ты ведь хотела этого! Ты знала, черт возьми, что со мной иначе не будет! – отворачиваюсь к окну.– Филипп, зачем ты так? Ты ведь не такой. Я знаю…– Ты ни хрена обо мне не знаешь! Уходи, Алиса. Иначе я
– Миша, нельзя, слышишь? Тебе нельзя подходить ко мне. Я теперь замужем, – шепчу и жмурюсь от страха. – Не надо, пожалуйста. Будут проблемы, – вжимаюсь в стену. Отступать больше некуда. Он загнал меня в ловушку.– Меня задолбало твоё «нельзя»! – рявкает он мне в лицо. – Ты моя, Аиша. Моя, ясно тебе?!– Но… – кусаю губы, чтобы не плакать.– Никаких больше «но», «нет» и «нельзя». Я так решил.***Он не знает слова «нет». Больше его не слышит. Мое вынужд