…Ты — мое персональное чудов мире, где не случается чудес…***15:00 Ice blonde: «…Не стало моей мамы. Самой красивой и замечательной, самой доброй и заботливой…» — мой палец зависает над клавиатурой. Нужна душераздирающая цитата, и тогда моих подписчиков просто разорвет от горя. Срочно обращаюсь за советом к Гуглу, и он выдает: «Мама, я не забыл, что одиночество — это сад, где ничего не растет»*.Это подойдет. Вкупе с милой картинкой, воспевающей чудеса материнской любви, и грустной песенкой 1,5К лайков пост определенно наберет. Неплохо.Кликаю: «Разместить», и спустя пару секунд счетчик лайков начинает наращивать обороты.Мой паблик. Я живу этим пабликом, в моем чертовом городе на него подписаны даже собаки. Его хозяйка — крутая дерзкая блондинка с бюстом третьего размера — мое альтер-эго. Через нее я транслирую в сеть свои самые сокровенные переживания и мысли, и нахожу горячий отклик в умах подписчиков. Хотя многие тупо просят показать им сиськи.Не спешу никого разочаровывать, но у настоящей меня их нет. Мне шестнадцать, а я плоская, как доска, и от матери мне достался ангельский фейс типажа Алисы Селезневой из старого детского фильма. И этот фейс я ненавижу.***Длинные красные лучи заходящего солнца протянулись через всю гостиную, в углах и пустотах моего огромного дома уже притаилась темнота.Тошно.Отец позвонил и сказал, что вернется поздно — утрясает формальности.Я ухмыляюсь: кому он пытается врать? Сейчас он где-то молча надирается в одиночестве, пытаясь залить спиртным чувство своей вины.За огромными сводчатыми окнами в саду топчется сопливый простуженный март.Я периодически обновляю страницу: два лайка за три секунды. Сотни слов соболезнований. Все хорошо.Итак, ее больше нет. Никчемная высохшая кукла, задолго до этого переставшая быть человеком, наконец избавила нас от своего существования.Мои глаза опухли от слез, нос щиплет, из него льется вода. В памяти чередой меняются картинки, на которых мы с Леной, моей одноклассницей и лучшей подругой, и нашими мамами возвращаемся из цирка, салон маминой машины наполнен веселыми разговорами, смехом, разноцветными воздушными шарами, запахом сахарной ваты и звуками музыки.Сколько лет назад это было? Первый класс… Ленина мама ни капли с тех пор не изменилась, а вот моя мама умерла. На самом деле моя мама уже очень давно умерла. __________________________* Марк Леви «Встретиться вновь»
***
Сегодня я имела честь в первый и пока единственный раз в жизни лицезреть свою полоумную бабку. В поминальном зале она накинулась на отца с кулаками и вопила на всю округу, что он — убийца и злодей, а отец лишь молча стоял, опустив голову.— Не боюсь твоих когтей!.. — громко крикнула я и засмеялась, а бабка в растерянности заткнулась и уставилась на меня. Я даже из-за стола не встала, чтобы поприветствовать эту наглухо больную старуху.— Даш, ты зачем это ляпнула? — сидящая по левую руку Лена принялась возмущаться. — Она понесла такую же утрату, как и ты. Пусть у них с твоим папой отношения не сложились, но из уважения к памяти мамы…Я чуть не огрела Ленку тарелкой.Она все про меня знает. Но при этом ни хрена не понимает.— Захотела — и ляпнула. Кстати, я вечером с Ольгой и Мартой на квартиру к Стасу иду. — Я со злорадством заметила, что Лена слегка покраснела. — Выдохни! Тебя туда не звали.Обиженно засопев, Лена приступила к поглощению блина с медом.Я знаю, что она с первого класса сохнет по Стасу. Но его тусовки предназначены только для избранных, и она в этот круг не входит.— Меня бы все равно мама туда не отпустила… — промямлила Лена и тут же осеклась. — Ох, прости… ***Я захлопываю ноутбук и направляюсь к отцовскому бару. Этот бар, несмотря на папино пагубное пристрастие, регулярно пополняется нашей добросовестной приходящей домработницей. Вот и сейчас она сработала идеально.Моя бледная тонкая рука хватает за горлышко ближайшую бутылку, и худые босые ноги несут меня и добычу в сторону лестницы, и дальше — в пыльную детскую комнату.Умостившись на кровати, я прихлебываю из горлышка обжигающее пойло и ярко и броско крашусь.Я ненавижу свое невинное ангельское лицо. Оно слишком похоже на перекошенное в вечной застывшей улыбке пустое лицо матери. Косметикой я пытаюсь уничтожить наше сходство, но оно проступает еще очевиднее…На столике резко подпрыгивает и разражается жужжанием телефон.Дьявол!Входящий вызов: «Марта». ***
Грациозной походкой пантер мои одноклассницы — Марта и Оля — рядом со мной вышагивают по направлению к кафешке, где мы обычно зависаем вечерами и пьем черный кофе. Мы веганши и ЗОЖницы, но иногда, в разговорах в школе, как бы невзначай громко и во всеуслышание признаемся друг другу, что страдаем от анорексии.В холле сдаем гардеробщице куртки. Сложив на свободный стул сумки с логотипами известных брендов — из трех этих сумок настоящим логотипом сверкнула только моя, потому что папа отчехлил за нее сумму с четырьмя нулями — мы занимаем столик у входа.Я улыбаюсь:— Что будете, девочки? — Оля и Марта тут же утыкаются носами в меню, хотя, к гадалке не ходи, снова закажут кофе. Это дома, где никто не увидит, в ход у них идут и мамкины котлеты, и бабушкины пироги, и борщ со сметаной…Ну да, на самом деле Марта и Оля — никакие не веганши, они жрут все и в огромных количествах.— Кофе! — выдают девчонки почти одновременно, и подошедший официант записывает их заказ.— Жуткий холод, поскорей бы лето… — Поводит плечами Марта.— У тебя уже есть планы на отдых? — со скучающим видом спрашивает у меня Оля.— Планируем полететь на Кипр, — отвечаю я, безмятежно разглядывая ее идеальное лицо. — А у тебя?— Ох. — Она деловито хмурится. — Мы не решили… Отец работает сверхурочно и пока не знает, когда ему разрешат отпуск.— Да, мы тоже еще не определились, до лета так далеко… — вторит ей Марта.Я ухмыляюсь, но мои голубые, как чистое небо, глаза не вызывают у девочек ни единого подозрения в том, что на их байки я не ведусь.Родители Оли вкалывают на заводе, а семья Марты настолько бедна, что Марте положены бесплатные обеды в столовке. Но правило нашего клуба стерв — не говорить об этом даже в нашем клубе.Оля долго трещит про сегодняшнюю вечеринку у ее парня Стаса и про то, что Ленка бросает на него слишком пристальные взгляды, и, пожалуй, ей вообще не стоит показывать носа в школе. Мы с Мартой ей радостно поддакиваем. Марта предлагает сделать в Интернете вброс о том, что у Ленки хламидии, и эта идея вызывает приступ такого дикого хохота, что люди за соседними столиками принимаются неодобрительно на нас коситься.Перестав наконец гоготать, Оля с озабоченным видом зарывается в сумочку:— Вот черт… Я, кажется, кошелек не взяла!По давно заведенной традиции я поднимаю руку:— Все нормально, девочки, я заплачу!От меня не ускользает, как удовлетворенно они переглянулись, но мне не обидно. На самом деле они зависят от моих денег куда больше, чем я завишу от их такого шаткого статуса.— Так что насчет сегодняшней вечеринки? Ты идешь с нами? — мило и фальшиво улыбается Марта.Конечно, она догадывается, что я всеми фибрами души ненавижу тусовки у этих дегенератов и при любой возможности отказываюсь от их посещений, но именно сегодня, назло папочке, я собираюсь протусить вне дома до утра. Никого не предупредив и отключив телефон.— Ну конечно! — Я отодвигаю плетеный стул и кладу деньги на столик. — Чего мы ждем? Идем!Я бодро улыбаюсь.В классе никто, кроме Ленки, не в курсе того, что произошло в моей семье. Но она никому об этом не расскажет. ***
