Трудности перевода и рождение «Мира Винила»
25 апреля 2004 года
Сегодня я опять ходил в муниципалитет, снова подавал документы для аренды того маленького помещения, в котором до недавнего времени хозяйничали советские военные, пока в 1994 году не прекратила свое существование Западная группа войск, и которое вот уже 10 лет стоит пустое и брошенное.
Погода сегодня просто прекрасная. Берлин в конце апреля – замечательное место: достаточно тепло, но не жарко, повсюду цветы и их ароматы, витающие вокруг тебя – на это ушли тысячи тюльпанов и магнолий. Нежный цвет вишни и черемухи раскрашивают унылые серые постройки восточной части города, в которой я обитаю вот уже без малого пять лет.
Восточный Берлин – это такая «Европа не для всех», то есть не для всех туристов, я имею в виду, с их представлениями о старой Европе как о загадочной местности с замками, крепостями, узкими старинными улочками и прочей показной сказочностью. Мне же по душе именно Восточный Берлин – он не для открыток, по большей части, а для жизни. Для какой жизни – для серой и унылой, как бетон вокруг, или для яркой и насыщенной, как граффити на этом бетоне – каждый решает для себя сам.
Шагая по знакомым улицам мимо любимых недорогих турецких забегаловок с дюнером и картошкой фри, по дороге в муниципалитет, я в тысячный раз прохожу мимо приглянувшегося мне домика.
Маленькое одноэтажное здание, состоящее всего из трёх комнат, небольшого холла и уборной долгое время служило каким-то пунктом, штабом, отделом или еще чем-то подобным. Интересоваться истинными задачами, которые выполняли служащие здесь офицеры, никто бы и не подумал – зачем привлекать к себе лишнее внимание. Да и что это будут за военные, если станут всем подряд рассказывать, для чего они тут сидят и что именно делают. А раз так, значит и начинать это никому не нужное расследование не стоит.
Для каких целей использовалось это помещение до войны – даже предположить не могу: на жилой дом не похоже, на магазин – тоже. Может быть, в нем располагалась почта? А может, какая-нибудь мелкая прачечная или дом быта – этого мне никто из соседей сказать не смог – все они помнили этот домик уже как «военный штаб». Да и никто бы и не стал запоминать назначение столь непримечательного объекта – стоит и стоит на отшибе, никому до него дела нет.
Главное тут в другом: здание теперь пустует, а очереди из желающих занять его крупных фирм нет. Да и откуда бы ей взяться – район не самый оживленный, станции S-Bahn и U-Bahn в стороне, ремонт надо делать, да и площадь для серьезного магазина маленькая, учитывая планировку и конструкцию дома, не позволяющую сносить внутренние перегородки.
После ухода военных здание это почему-то не перешло в частные руки, а осталось на балансе города. Видимо, уже на этапе торгов всем участникам было ясно, что вкладывать в него силы и средства не стоит. Практичные немцы предпочтут подождать несколько лет, пока власти сами не поймут, что содержать в нынешнем виде этот дом смысла нет и не снесут его, очистив участок для более востребованных сейчас высотных зданий: бизнес-центров, многоуровневых парковок или еще какой-нибудь требующей места вверх, а не вширь, диковинки.
Но, пока до сноса или капитальной перестройки здания дело не дошло и даже не начало двигаться в этом направлении, – город как будто просто забыл, что в одном из его тихих уголков притаился этот дом, домик, домишка.
А я не забыл. И вот уже в третий раз прихожу в отдел городского имущества моего района с просьбой сдать это всеми забытое здание мне в аренду по льготной цене. Точнее, конечно, не мне, а GmbH «Welt der Vinyl-Schallplatten» (компании «Мир Виниловых Пластинок»). И в третий раз мне говорят, что пока не утвержден генплан развития инфраструктуры района, они не могут сдавать это помещение в аренду – нужно подождать еще немного. А уж когда утвердят план и станет ясно, останется ли этот дом на карте города в том виде, как сейчас, или же переродится во что-то иное, тогда и о долгосрочной аренде можно будет поговорить.
С этими немцами всегда так: нет бумажки – нет разговора. Сплошные «трудности перевода», если так можно выразиться относительно разницы во взглядах и причинно-следственных связях, ведущих к тем или иным действиям, между нами, русскими, живущими в Германии, и коренными немцами. Ну, предположим, нет у тебя плана застройки района на 20 лет вперед – ну и не нужен он: помещение-то есть, значит и в аренду сдать его можно. А там посмотрим, что будет с ним дальше – классические «АВОСЬ» и «НЕБОСЬ», всегда готовые прийти на помощь мне в трудную минуту принятия важного решения, и которые никогда не будут понятны законопослушному и прижимистому жителю Берлина.
Но, с другой стороны, там, где не понимают «авось» и «небось», понимают значение и важность слов «орднунг унд арбайтен» (порядок и работа). В итоге, после написания трех заявлений, заполнения шести формуляров и деклараций, ситуация моя, как оказалось, перестала быть безнадежной. Если свести все бумажки в одну – выходило так, что город любезно соглашается предоставить мне во временное пользование означенное здание по льготной ставке. Но с условием, что при изменении генплана города, плана застройки района или плана озеленения улиц и любых других официальных документов, помещение будет освобождено за 30 дней с момента письменного уведомления без предъявления каких-либо материальных, имущественных или иных претензий к городу.
Понятно, что такой вариант меня бы устроил изначально, у нас как-то не принято судиться с властями, если арендуемое тобой здание снесут. Но тут, в центре Европы, властям понадобилась не одна неделя, чтобы в виде исключения пойти на такой шаг и разработать целый набор документов, снимающих с них всю ответственность в случае моего скорого прощания с полюбившимся зданием.
В любом случае, подписанные мной бумаги не означали немедленного «заселения» – решение должно было быть согласовано, обсуждено, проведено и прочее, прочее, прочее. Мне оставалось только ждать, чем я и занялся сразу после подачи бумаг.
Первым делом такое событие стоило отметить. Я дошел до ближайшего телефона-автомата, вставил карточку и набрал номер своего партнера Эда. Он поднял трубку почти мгновенно, видимо, ждал звонка.
– Ну что, Эд, дело сдвинулось с мертвой точки, предлагаю отметить, – на одном дыхании выпалил я, чтобы словоохотливый Эд не начал задавать кучу вопросов, отвечать на которые по телефону мне совершенно не хотелось.
– Ты их дожал? Разрешение уже подписали? А договор аренды? Когда можно заезжать? – он все равно не смог удержаться от потока вопросов, разрывающих его изнутри, и начал тараторить без умолку.
