Лежать в полной темноте и неведении становилось невыносимо и, превозмогая боль в каждой клеточке тела, я все же попыталась открыть глаза. Комната размером с кладовку крутилась перед глазами, не давая сознанию остановиться хотя бы на какой-то детали. Тусклые лампы синхронно мерцали, заливая помещение грязно-желтым светом как заляпанные снежной кашей фары.
Тут, возникнув откуда-то из глубин мозга, пролетела даже не мысль, а картинка – яркая вспышка, крики, люди вокруг суетятся, что-то спрашивают, кого-то ищут, и острое ощущение безвыходности. А потом – снова непроглядная тьма. Сил, чтобы сдвинуться с места не было совершенно. «Уж не парализована ли я», – эхом пронеслось предположение, вряд ли – ноги, руки ощущались полностью, но слушаться не хотели. Оставалось только лежать на жесткой кушетке и ожидать хоть кого-то с объяснениями: сама я не имела ни малейшего понятия, где я, как здесь оказалась, да и кто я вообще такая.
В конце коридора замаячил призрачный мужской силуэт. Рассмотреть его подробно не позволяли ни освещение, ни жуткая головная боль, но для своего волевого лица он казался слишком щуплым, и синяя форма висела на нем мешком, будто бы снятая с чужого плеча.
– Очнулась, значит? – спросил мужчина совсем не вяжущимся с его телосложением басом.
– Кажется, – прохрипела я в ответ, разлепляя голосовые связки как после слишком длинного сна, – где я?
– А сама как думаешь? – мужчина присел на край кушетки и с тоской в глазах оглядел меня.
– Понятия не имею, – честно отозвалась я.
– А хоть, как зовут тебя, знаешь?
Напрасно я пыталась напрягать память – мозг туго и со скрежетом, как несмазанный механизм, шевелил шестеренками, но абсолютно не выдавал никакой информации. Уловив это в моем взгляде, мужчина улыбнулся:
– Ничего, может быть, со временем память вернется, тогда все и расскажешь. А меня зовут Николай, я тут вроде как капитан, – он протянул свою тонкую и почти бесцветную, но по-мужски мозолистую руку.
– Капитан? Мы что же, на корабле? – ответила я на рукопожатие, с усилием приподняв ослабевшие пальцы от кушетки.
– Ага, на космическом, – равнодушно откликнулся Николай.
– Где-где? – не поверила я своим ушам.
– На космической станции, если быть точнее, – буднично поправился капитан.
– Это на той, которая МКС? – переспросила я, сама удивившись своему вопросу.
– Смотри-ка, а ты что-то помнишь, – глаза Николая недобро блеснули, – но нет. Эти ребята болтаются в тылу, прикрытые со всех сторон. А мы работаем на периферии.
– В тылу? Они же на околоземной орбите болтаются, как вы говорите. Это же километров 400 кажется, куда уж дальше?
– Как интересно к тебе возвращается память, – на меня упал задумчивый взгляд туманных, почти прозрачных глаз. – Давай я немного посвящу тебя в настоящую реальность, заодно выясним, насколько ты осведомлена. Идет?
Я настороженно кивнула.
– Хорошо, то, что ты сейчас на космической станции мы, похоже, выяснили. Соответственно, мы не где-нибудь, а в самом что ни на есть космосе. С этим ты согласна?
– Думаю, да, – осторожно протянула я, – только не пойму, где именно, если МКС относительно вас находится чуть ли не в центре.
– Примерно на орбите Плутона, чуть-чуть поближе, – Николай остановился в ожидании расспросов.
А спросить сразу же захотелось очень многое. До этого момента все вокруг мне казалось каким-то странным спутанным сном, не имеющим ничего общего с реальностью, а свалившееся на меня только что откровение пыталось заставить уставший и раскисший мозг вспомнить хоть что-то и осознать, как вообще такое возможно.
– Но…, – начала я издалека, подбираясь к главному раздирающему меня изнутри вопросу, – как такое возможно? Сколько же вы сюда добирались с Земли?
– Не так долго, всего около года.
– Нет, это же невозможно! Это должно было занять не меньше десяти лет! Да и технологий для доставки людей так далеко не существует! – я отчаянно замотала головой, подозревая, что капитан просто шутит надо мной, и совершенно не осознавая, откуда я знаю все эти цифры.
– Я бы обратился к тебе по имени, если бы знал его… Подумай сама, зачем мне тебя обманывать, – ответил Николай, словно прочитав в моих глазах сомнение, – те знания, которые сейчас пробиваются сквозь защитную броню твоего сознания, очевидно, устарели. За последние годы наука наконец-таки шагнула вперед после не слишком продуктивных последних лет. Благодаря двигателю на углекислом газе скорости значительно возросли, ну а топливо, как ты сама можешь догадаться, всегда под рукой – стоит только дышать. А с тех пор, как появилась возможность человеку летать значительно дальше, чем бессмысленно крутиться вокруг Земли и делать красивые снимки ураганов и лесных пожаров, стали формироваться вот такие далекие экспедиции как наша. Мы как пограничники, сидим тут на задворках Солнечной системы, глядим по сторонам и ждем чего-нибудь необычного. Вдруг нас все-таки решат удостоить своим вниманием какие-нибудь зеленые человечки.
– И что, ничего необычного так и не обнаружили? – прищурившись, уточнила я не в силах скрыть своего удивленного возбуждения.
– Почему же, обнаружили. Тебя.
– В каком это смысле – меня? – я рывком села на кушетке, забыв о бессилии и боли, впившись округлившимися глазами в Николая.
– Да в самом прямом, – мягко отозвался он, – ты дрейфовала в открытом космосе. Твой скафандр находился в режиме саможизнеобеспечения достаточно давно – минимальная температура, сниженное содержание кислорода. Словом, ты очень глубоко спала, но необходимые параметры для функционирования мозга и сердца поддерживались. Рядом мы так и не засекли ничего даже отдаленно напоминающего космический аппарат.
– Так откуда же я тогда взялась?
– Этого мы не знаем. Очень надеялись, что ты нам расскажешь, когда очнешься, но шансов, конечно, было мало. Удивительно, что ты вообще достаточно быстро пришла в себя.
– Тогда почему я лежу в каком-то… коридоре? Где же датчики хотя бы пульса, чтобы понять, жива я или нет? – ни с того, ни с сего во мне начал закипать жгучий гнев на людей, совсем недавно спасших мою жизнь, но не потрудившихся даже отнести меня в жилой модуль.
– Честно говоря, – бледное лицо Николая залилось краской, что не придавало ему жизни, – остальные члены команды вообще были против твоего спасения. По инструкции нам положено наблюдать и сообщать на Землю, а не вылавливать в открытом космосе всяких девочек. Так что ты тут под мою ответственность, на всякий случай отрезанная гермодверями от жилых модулей. Никто же не мог гарантировать, что если ты вдруг очнешься, то не начнешь тут все крушить и нападать на команду.
– Логично, – протяжно ответила я, глядя сквозь будто бы просвечивающуюся худую фигуру капитана в сторону дверей жилого отсека, на которых я, наконец, не без труда смогла сфокусировать отвыкшее от работы зрение. Но в действительности сейчас меня волновало совсем другое:
