Детскому воображению виделось что-то загадочное в названиях улиц нашего села: Большая, Собачья, Татарская, Новая линия, Староверская, Зарезовская. Но взрослые с нами, мальчишками, своими знаниями делились как-то нехотя, то ли считали слишком понятным предмет обсуждения, то ли наш возраст не располагал к серьёзному разговору на данную тему, то ли сами не знали, что сказать.
Из случайно услышанного ясно было одно: Собачья – потому, что много собак на улице было, Татарская – потому, что на ней татары жили, Староверская пошла от поселившихся старообрядцев, Зарезовская – когда-то кого-то зарезали, а новая улица стала называться Новой линией, подробностей мало приходилось слышать, но всё же иногда привносилась в моё детское сознание ясность: на территории современного села были две деревни – татарское Бишево и русское Бишево.
Не сразу созревало понимание того, что надо самим вникать в прошлое, его историю, поскольку стариков, чьи детские годы пришлись на вторую половину 19-го века, оставалось мало, многие их ровесники погибли в годы войн: Русско-японской и особенно Первой мировой, а также в период Гражданской. Немало крепких крестьянских семей сослано было за Урал, за Читу во время коллективизации или расстреляно чекистами по иным причинам. Бабушек и прабабушек, постоянно занятых домашним хозяйством, мы, детишки, в людных местах не видали, разве что в домашних условиях доводилось услышать их откровения.
В Российском государственном архиве древних актов хранится «Переписная книга посадских дворов города и дворцовых и поместных сёл, деревень и дворов в Свияжском уезде, переписи Андрея Племянникова и подьячего Ивана Фадеева за 7154 год от Сотворения мира». По современному летоисчислению – за 1646 год. В списке под № 198 записана деревня Бишево, а в ней: двор помещика служилого татарина Иртуганки Аишева, двор бобыльский, а в нём живет ясачный татарин Темчурка (или: Тенчурка – прим, автора), двор брата его – Кайгильдки Аишева, а государеву службу Кайгильдка с Иртуганкой служат погодно, а крестьян-бобылей за ними нет».
Образовано Бишево, как можно догадаться, ранее 1646 года, потому что мы видим в наличии на момент переписи не пять (по-татарски «биш») дворов, а только три. Один из них – дом бобыля, который почему-либо отсутствует, а живет в нём ясачный человек Тенчурка. Стало быть, у деревни было прошлое. Правда, мы не можем сказать, какой длины это прошлое – день или два, неделя или год, а может быть, и более… Факт наличия «прошлого» подтверждается и фразой: «Иртуганка с Кайгильдкой служат погодно», т. е. они уже служат погодно, то есть по году, в течение всего года.
Нынче модным стало и в определённой степени необходимым широко отмечать юбилеи населённых пунктов – городов, посёлков и даже сёл. В связи с этим замечено стремление отдалять даты их возникновения, углублять, так сказать, историю своей родины. Бишево, наверно, не является исключением, поэтому есть смысл установить более точную дату возникновения села.
Конечно, было бы замечательно, если бы я нашёл книгу под названием «История села Бишево», которая якобы велась (писалась) в церкви, что вполне могло быть до 1917 или в крайнем случае до 1937 г., пока храм не закрыли. О наличии такой книги мне в 70-е годы прошлого века поведал тогдашний директор школы и мой в прошлом учитель Павел Николаевич Денисов.
– Неплохо бы её найти! – подзадорил он меня.
Факт существования такой книги подтвердил в форме предположения в беседе со мной и Пётр Николаевич Гузынин, директор Марьинской школы. Он родом из нашего села и помнил немало фактов из жизни односельчан, в частности, как закрывали и разоряли бишевскую церковь. Он сказал мне, что церковная библиотека была богатой и сразу после того, как закрыли храм, дьяк, боясь, что книги сожгут, раздавал их наиболее ревностным прихожанам. Некоторых прихожан Фёдор Николаевич назвал, но, увы, никого из них в селе уже не было: кто-то уехал, кто-то уже ушёл…
В реальность такой «Истории…» я как-то сразу поверил, поскольку незадолго до этого в «Известиях по Казанской епархии» (№ 1,1867 г.) на стр. 277 прочитал запись, свидетельствующую о том, что рассматривалось и принималось решение «О заведении при церквах Казанской епархии приходских летописей». И я продолжал вести поиск, говорить при случае с людьми в надежде найти письменный источник по истории села, как бы книга ни называлась.
Ближе всего к истине приблизил меня Леонид Кузьмич Фролычев, большой любитель поговорить о старине, но ему в 1990 году пошёл уже восемьдесят четвёртый, он стал прихварывать, и тем не менее оживился, когда я заговорил о книге «История села Бишево». Он уточнил:
– Это не «История…», а «Календарь…». Мне показывал его Андрей Якушин, а ему он достался от деда Степана или бабушки, а им, в свою очередь, передал дьяк на хранение, когда церковь разоряли, прочитал он мне одну страницу, где записана легенда о городе, который якобы стоял на том месте, где находился «переходный мост», но по каким-то причинам город будто бы ушёл под воду.
Андрея Якушина я знал, но пути наши разошлись ещё в ранней юности. Он был призван на службу в армию, когда я учился в школе. Затем у него началась работа и семейная жизнь в Казани, а меня после окончания техникума ждала работа в Средней Азии. Больше никогда мы с ним не встречались. К тому же прошёл по селу слух, что его уже не стало.
